Тень

Его лицо ожесточается, а тело реагирует на её слова и пальцы. Он открывает глаза и хмурится, глядя на неё, но в то же время он тронут так сильно, что поначалу не может ей ответить. Когда он наконец заговаривает, ему приходится отвернуться от её взгляда.

И всё же он уже знает. Он не может сюда вернуться. Он никогда не сможет сюда вернуться.

Похоже, даже Врег это знал.

— Ты не можешь никому рассказывать, — мягко говорит он, лаская её лицо своим. — Ты не должна использовать это имя, даже если прикрываешь нас щитами… даже в шутку. Ты не можешь никому рассказывать, кто я, и что я был здесь. Тебе нужно забыть, что ты видела этой ночью.

— Забыть, что я только что лишила девственности Меча? — шепчет она в ответ, улыбаясь. — Не думаю, что в ближайшее время это случится, брат.

Она покрывает поцелуями его шею, использует свет, пока он не смягчается, позволив своему телу обратно опуститься на её изгибы. Она улыбается, гладя его по груди.

— Ты будешь изумительным любовником, брат, — говорит она. — Ты уже заставил половину моего дома возжелать тебя. Я думала, Элан действительно подерётся со мной за тебя. И ты даже ещё не достиг своего полного роста. Или размеров.

Он чувствует, как его лицо напрягается, а тело реагирует на её слова.

— Я лишь делал то, что ты мне говорила, — напоминает он.

Она смеётся, долго и томно целуя его в губы.

— Ты будешь ей хорошим супругом, брат, — говорит она, дразня его тихим голосом и лаская его руки. — Она будет так благодарна за тебя. Она будет постоянно притягивать тебя. Она сделает что угодно, чтобы заманить тебя в свою постель…

Осознав, кого она имеет в виду, он закрывает глаза, ощущая резкий укол боли в груди. На мгновение он не в состоянии с этим справиться, стискивает её волосы, прижимается лицом.

— Не говори об этом, — произносит он.

— Почему нет? Разве не поэтому ты ждал? Разве ты не ждал её, брат?

На это он тоже не отвечает. Когда он задумывается над её словами, боль выплёскивается из его света, отчего становится сложно видеть её, даже думать о том, где он находится.

Затем он качает головой и мягко щёлкает языком.

— Ты обязана забыть, кто я, — настаивает он. — Я серьёзно, Лена. Это очень важно.

Он смотрит на неё сверху вниз, вспоминая слова дяди об этом, о том, что он делает. Теперь уже в ретроспективе понимая предупреждение старика, он всё равно не жалеет об этом. Пока что нет. Но он знает, что это может поменяться.

— Это не… безопасно, — говорит он. — Знать об этом. Ты должна понимать.

— Я никому не скажу, — заверяет она.

— Ты не можешь этого сделать, — говорит он. — Пожалуйста, пообещай мне, Лена. Пообещай, что ты даже не подумаешь над этим. Ни разу после моего ухода.

— Я обещаю, Прославленный Меч.

Прежде чем он успевает ответить, она приподнимает свои бедра и разводит ноги так, что он вновь проникает в неё глубже. Он слабо стонет. Его глаза сами собой закрываются.

— Лена, боги… сестра.

— Ты можешь довериться мне, Сайримн. Я помогу тебе подготовиться к ней.

Боль окутывает его, когда она движется под ним всем телом, изменяя угол проникновения. Он едва не сгибается пополам, когда она сильнее притягивает его откровенно собственническим светом. Он осознает, что она притягивает его и той частью своего тела, и вот ему уже кажется, будто она ласкает его ртом там.

Он стонет ещё громче, грузно опускаясь на неё всем весом. Через несколько секунд он опять умоляет её, стискивая руками её спину.

В то же время он думает над её словами, и тесное ощущение в груди усиливается.

— Пожалуйста, сестра. Пожалуйста, не говори никому.

— Ты можешь довериться мне, брат, — шепчет она.

— Пообещай мне, — говорит он. — Пообещай мне, что ты этого не сделаешь…

Глава 42 Закончили

Я не могла пошевелиться.

Я лежала на спине, глядя в зеленоватый зеркальный потолок. Я не помнила, как отключилась. Я не могла думать о том, как долго я пробыла с ним в том месте. Я не могла заставить себя подумать об увиденном. Ничто не было ясным, осознанным.

Ощущение было чисто животным, вообще не вдумчивым чувством.

Моё сердце болело сильнее, чем я могла подавить или скрыть из своего света.

Я помнила другие боли, схожие боли — но данная ноющая боль в моём сердце была новой. Может, именно новизна выбила меня из колеи, сделала всё настолько хуже других болей, которые мне приходилось вынести. Я стиснула грудь защищающим жестом, стараясь дышать и ничего не видя.

Я лежала так, казалось, очень долго, не глядя на него.

Я говорила себе, что знаю эту часть истории. Я знала о Гретхен, об его избиении, о татуировках. Он рассказывал мне это на базе Повстанцев. Я говорила себе, что видела похуже, что это ещё ничего.

Это не помогало. Ничто из того, что я себе твердила, ничего не меняло.

Я не смотрела на него.

Однако я ощущала на себе его взгляд. Я чувствовала его боль, когда он смотрел на меня, но я не позволяла себе задумываться о том, направлено ли это на меня, или что значила эта боль. Я помнила, каково ему было с другой видящей, и боль в моей груди усилилась.