Тень

— Пожалуйста, — говорит он. — Я никогда этого не делал.

В её глазах мелькает удивление.

— У тебя не было секса? Соития?

Он качает головой.

— Только с людьми.

Её взгляд меняется. Поначалу он не может прочесть разницу в её лице или свете. Когда она поджимает губы, очередной импульс боли простреливает его свет, и он осознает, что поразил её — и возбудил. Его ладонь сжимает её бедро так сильно, что она выгибается ему навстречу и опять накрывает его ладонью. Он стискивает её запястье и вскрикивает, пытаясь её остановить.

— Пожалуйста, — говорит он. — Пожалуйста. Я не продержусь долго…

Она улыбается, и он снова видит в её глазах сочувствие. Он осознает, что её тоже беспокоит тот факт, что он не был с представительницей своего вида. Однако она это не озвучивает.

— Немного доверия, брат, — только и говорит она. — Я смогу тебя сдержать.

— Я в этом сомневаюсь, — говорит он, поднимая на неё взгляд.

Он улыбается. Её глаза переполняются светом, и ему опять больно.

Затем она целует его, всё ещё лаская рукой, затопляя светом, уговаривая выпустить боль, притягивая его.

Когда она не останавливается, он стонет ещё громче, едва не умоляет её, пока она изучает его пальцами и попутно раздевает. Она избегает повязок, и её пальцы легонько прикасаются к синякам и порезам, которые всё ещё усеивают его тело. Когда его ладони начинают изучать её кожу в ответ, скользят под вышитый халат, она поначалу позволяет ему. Но через несколько минут она убирает его пальцы от себя и прижимает запястья к дивану.

Затем она снимает его ботинки и стаскивает брюки с ног, и он опять под ней, только в этот раз голый и уже наполовину не в себе.

Он больше не может смотреть на неё. Такое чувство, будто он не выдержит ещё одного прикосновения, ещё одной чувственной тяги её света, но её свет что-то делает с ним, и каким-то образом сдерживает его.

Он громко стонет, когда она вновь берет его в руку. Она использует свой свет, чтобы успокоить его. Он едва может пошевелиться, когда она надавливает на основание головки, её пальцы и голос остаются твёрдыми.

— Убери его, брат, — это мягкая, но всё же команда.

— Я не могу, — он стонет. Он чувствует, что она делает, но его свет и тело отказываются подчиняться, не слушаются. Его пальцы зарываются в её волосы, пытаются притянуть её губы к его рту, но она сопротивляется, решительно упёршись ладонью в его грудь.

— Можешь. Ты меня хочешь?

— Да, — боль переполняет его свет. — Да. Боги, пожалуйста…

— Тогда убери его. Или ты сделаешь мне больно, брат.

— Я не могу.

— Убери его, брат, иначе тебе придётся довольствоваться моей рукой… или моим ртом. И то, и другое ты можешь получить от человека, так что я подозреваю, что ты не за этим пришёл.

Затем он старается сосредоточиться, стискивая её руки.

Её свет скользит в него, показывает ему, уговорами заманивает в едва держащееся спокойствие, показывает, что делать со своим светом. Ему требуется ещё несколько бесконечных минут, затем он чувствует, как эта его часть отступает. Его эрекция ничуть не ослабевает; ему почти больно, когда этот жёсткий конец убирается в мягкую плоть. Затем он тяжело дышит и потеет, пока она поднимается выше по его телу, всё ещё удерживая его своим светом и упираясь ладонью ему в грудь.

— Не шевелись, брат, — предостерегает она его.

Он старается сдерживать свой свет, не дать себе утратить контроль… и затем она направляет его внутрь себя. Он слабо вскрикивает, а она хватает его за волосы.

Но она говорит с ним, опять уговаривает своим светом успокоиться.

— Ещё нет, — говорит она, лаская его лицо и грудь. — Ещё нет.

Он осознает, что в комнате присутствуют и другие, что они не одни. Он чувствует их свет в себе, их взгляды — на своём лице, и он удерживает Лену над собой, обхватив рукой её талию и проникая в неё глубже. Затем он борется с ней, борется за контроль, когда она начинает более чувственно посылать ему и использовать её свет, чтобы контролировать его.

Он наполовину приподнялся и уткнулся лицом в её плечо, когда она показывает ему, что делать, куда направить своё тело в ней. Он стонет, когда она помогает ему проникнуть в нужное место. Затем он тяжело дышит, закрыв глаза и прижимаясь к её коже, и его буквально тошнит от боли.

Он вновь осознает присутствие других, но не смотрит на них.

— Они хотели посмотреть, — говорит Лена. — Я сказала им, что это твой первый раз. Ты согласен?

— Да, — выдавливает он.

— С тобой всё хорошо, брат?

— Да, — снова выдавливает он, прижимаясь лицом к её шее.

Он впивается зубами в её плечо, когда она глубже насаживается на него и нарочито давит на его кончик. Она всё ещё не позволяет ему войти полностью. Она сдерживает его свет, контролирует его тело через его aleimi, и он потеет, наполовину затерявшись в ней. Разряды боли искрят по каждой вене в его свете, и он стонет, почти не осознавая этого, опять почти умоляя её. Когда он поднимает взгляд, её пальцы сжимаются в его волосах.

На мгновение он видит, как его глаза отражаются в её глазах. Он сидит спиной к остальным, но видит в её ореховых глазах нефритовую кайму, и это сбивает его с толку.