Тень

— Николай Николаевич, вы же вопрос свой не из головы выдумали, сами понимаете: я подписку давала о неразглашении. А вот если вы мне покажете соответствующую форму допуска и вдобавок отдельное разрешение на разглашение от НКГБ, то я вам все, конечно же, расскажу. И, подозреваю, рассказать я могу гораздо больше, чем вы можете сейчас предположить — но кое-что я могу сказать уже сейчас. Мне, честно говоря, физхимия вообще неинтересна, я хочу заняться химией органической.

— Тогда я задам, с вашего позволения, вопрос по органической химии. Сейчас у нас в стране наблюдается острая нехватка авиационных бензинов…

— Достаточно, я поняла ваш вопрос. Давайте так сделаем: после второй пары у нас будет перерыв на обед, мы с вами пойдем куда-нибудь пообедать в тихое спокойное место… вы не волнуйтесь, финансовый вопрос приличного обеда меня вообще не волнует. И там я вам подробно расскажу, как дешево и быстро получать высокооктановые бензины, причем с заранее рассчитанными параметрами по испаряемости, температуре вспышки и так далее…

— Даже так?

— Ага. А вы тем временем подумайте вот на чем: есть такой странный металл под названием рений — и вы подумайте пока о его странности с физикохимической точки зрения.

Когда закончилась вторая пара, Николай Николаевич уже ждал Таню возле аудитории. Когда они вышли из здания, Таня, на минутку остановившись, вдруг спросила академика:

— Николай Николаевич, вы же тоже подписки разные давали? О неразглашении?

— Ну да…

— Тогда я предлагаю пойти пообедать в ресторан гостиницы «Москва».

— Да уж, неожиданное предложение… а какое отношение к этому имеют подписки?

— Такое: вы не разгласите, почему мы туда пошли. Вы знаете, что автору рацпредложения положено выплачивать премию в два процента от нанесенного экономического эффекта, причем три года подряд?

— Что-то такое слышал.

— А я нанесла нашей стране эффект примерно на семьдесят миллионов в год. Детали я вам как-нибудь попозже расскажу, а сейчас у нас разговор о важных вещах пойдет и я не хотела бы, чтобы вы, вместо вопросов химии, думали о цене предстоящего обеда. Ну что, пошли?

Когда обед закончился и Николай Николаевич с некоторой грустью высказался в том плане, что теперь ему не осталось смысла заниматься наукой, Таня возразила:

— Вы совершенно не правы, наука, наоборот, становится еще более интересной. Ведь даже по простым веществам, тем же металлам: можно прогнозировать свойства интерметаллидов, но чтобы прогнозы оправдывались, необходимо еще более глубоко исследовать как раз физические свойства этих самых простых веществ. А если мы шагнем всего лишь чуть-чуть глубже, в область хотя бы солей, то уже объемы подлежащего исследованию материала увеличиваются на пару порядков. Я уже не говорю о химии органической, а там и кремнийорганика пойдет, и металлоорганика — и даже для того, чтобы просто систематизировать уже имеющиеся знания, потребуется гигантская исследовательская — и очень интересная — работа. И вот когда эта работа хотя бы частично будет выполнена, великие умы вроде вас должны будут увидеть и сформулировать общие закономерности процессов, выработать работоспособную теорию всей этой вонючей дряни…

— Но получилось-то это у вас, а не у, как вы говорите, великих умов…

— Николай Николаевич, мне просто не повезло: я когда-то один раз умерла, причем по-настоящему умерла, а когда меня реанимировали, оказалось, что полностью утратила память. И мой мозг — чтобы выжить в абсолютно незнакомом обществе — приспособился строить какие-то модели этого общества, причем модели адаптивные. И если модель по результатам оказывается отражающей действительность, то она начинает развиваться дальше. И с химией у меня то же самое: я построила на основании каких-то обрывочных знаний модель, попробовала — работает. Но это модель очень узкой области, шаг вправо, шаг влево — и она уже ломается. Потому что знаний как раз не хватает для построения более адекватной модели. А у вас знания есть, и, по сути, я в вашу модель добавила лишь ма-аленкую детальку. Но вы, с вашими знаниями и опытом, сможете эту детальку поставить на нужное место, а я даже не представляю механизма, от которого эта деталь…

— Таня, у нас организовано эдакое общество исследовательское, студенческое. Вы бы не хотели присоединиться? Вообще-то в него берут студентов начиная с третьего курса, но мне кажется… я бы вас рекомендовал.

— Будете моим научным руководителем? Я согласна…

— Я вообще-то так вопрос не ставил… но тоже согласен. Вы закончили? Когда у вас следующее занятие?

Вот интересно устроен мозг человеческий: пока Таня Ашфаль рассказывала академику Семенову про «коварство» рения, Шэд «по аналогии» решила задачку о коварстве хомо сапиенсов. Например о том, что подсадная утка приносит охотнику пользу лишь пока она крякая привлекает диких тварей. Но если вдруг утка крякать перестает, то охотник высовывается из камышей, чтобы узнать, куда она делась. И если стоит задача обнаружить охотника, то утку можно — и даже нужно — куда-то убрать…

Глава 25