Тень

Марина услышала шаги. Неуверенной тяжелой походкой Витя брел от калитки к крыльцу. Устало вздохнула. Задержала дыхание, чтобы лучше услышать: первая попытка – Витя не попал даже в замочную скважину, просто ткнул ключом в дверь. Марина шепотом позвала Таню:

– Таня, бери Степу, и наверх.

Таня все сразу поняла, зажала книгу под мышкой и опустилась на колени рядом с братом. Степа не хотел идти, до старта ракеты оставалось время, а космодром из кубиков еще не был достроен. Таня шепнула что-то ласковое брату, и он обнял ее, разрешил поднять себя с пола и нежно прижался к старшей сестре. Дети убежали наверх, и Марина с удовлетворением услышала, как на щеколду закрылась дверь детской.

Витя одолел дверь с пятой попытки. Марина выдохнула и перекрестилась: главное, пережить вечер. Шатаясь, в кухню вошел Витя: большой, красномордый, дурно пахнущий рыбным заводом и с огромным синяком под глазом. Марина улыбнулась мужу:

– Мы тебя заждались, садись, сейчас будет готов ужин.

Не раздеваясь, Витя угрюмо посмотрел на стол и на рис с рыбой, перевел налитые кровью глаза на Марину.

– А че это ты лыбишься? Не видишь, беда у меня. Упал, глаз повредил. А ты улыбаешься?

Перепуганная Марина, уже осознавшая свою ошибку, бросилась к мужу.

– Дай я посмотрю, давай холодное приложим, и тебе легче станет. Давай я йодом помажу?

Вместо ответа Витя с размаху заехал Марине в челюсть. Она услышала, как хрустнул зуб. От страшного удара она свалилась под стол и больно ударилась об пол. Замерла.

– Будешь знать, как зубы свои скалить, сука.

Марина лежала на полу и думала: только бы пережить вечер, а завтра я уйду. Возьму детей и уйду.

Полицейский Ford Focus припарковался напротив арки пятиэтажного дома. Степа вылез с заднего сиденья, громко хлопнул дверью и моментально пожалел об этом. «Сейчас опять нудеть начнет», – думал Степа. Зажужжало, опускаясь, переднее стекло, и из окна высунулось хмурое лицо старшего лейтенанта Махмудова. Степа всегда подозревал, что Махмудов в полицию пошел именно потому, чтобы его наконец перестали останавливать на улицах. Встретив такое лицо, любой полицейский считал бы своим долгом сразу же волочь его в участок «до выяснения». На деле же Махмудов был полицейским вполне вменяемым, хотя и занудным.

– Корнеев, ну блять, ну сколько уже раз просил – не хлопай ты дверью так!

Степа буркнул в ответ что-то среднее между «да пошел ты нахуй» и «ладно, не буду» и махнул Махмудову рукой.

– Давай уже. Вечером увидимся.

Уж чего вовсе не хотелось Степе, так это выяснять отношения: только бы добраться до дома, переодеться, закончить последние дела и лечь. Просто лечь и лежать, ждать, пока пройдут выходные и начнется новая неделя, которая, возможно, будет хотя бы чуть-чуть лучше. Пройдя арку, Степа зашагал через двор к своему подъезду.

Осень еще по-настоящему не началась. Стояла та редкая погода, когда в Москве комфортно всем: и тем, кто бесконечно жалуется на страшную жару, и тем, кто вечно недоволен холодом. Солнце медленно садилось, и в сумерках город казался немножко волшебным. Даже его простой пятиэтажный дом выглядел как пряничный домик с венской открытки. Степа немного повеселел и прибавил шаг.