Тень

Группу из шести человек судили за квартирные кражи и угон автомашин. Вначале машины служили для перевозки краденого, но когда разошлись награбленные деньги, были проданы по частям. Главарь группы - старший по возрасту, ему было за тридцать - участвовал почти во всех кражах. Суд признал его главным виновником и осудил на максимально возможный срок: шесть лет лишения свободы, так как один год у него еще оставался от предыдущего срока. Вазов-Войский по важности в группе был вторым, хотя участвовал лишь в двух кражах. В отличие от остальных они были тщательно подготовлены, и в обоих случаях потерпевшие лишились вещей, ценность которых выражалась в пятизначных числах. После задержания преступников из этих вещей хозяевам не вернули почти ничего: Вазов-Войский утверждал, что продал все неизвестным лицам, прямо на улице, а полученные деньги промотал в ресторанах и проиграл в карты. Похоже, его действительно преследовала страсть к картишкам: о них упоминали в своих объяснениях и остальные осужденные. Чаще всего играли в трехкомнатной кооперативной квартире самого Вазова-Войского, где в основном и хранили награбленное до продажи. Новичками в этой шестерке были только двое, они и в карточной игре оказались молокососами - кроме денег проиграли старшому и Вазову-Войскому свою долю. Решением суда квартиру отдали в распоряжение кооператива, но компенсация покрыла лишь ничтожную долю материального ущерба, понесенного потерпевшими. В свои двадцать два года Вазов-Войский наделал таких долгов, что практически не имел надежды отдать их до конца жизни.

Все осужденные жили в микрорайоне Кенгарагс, и Даука, созвонившись с участковым уполномоченным, условился с ним о встрече через полчаса.

Участковый, коренастый майор, сказал, что работает здесь давно. Говорил он с едва заметным латгальским акцентом.

- Конечно, Виктор, - буркнул он, глянув на фотографию. И вздохнул. Покатился по наклонной плоскости, даже и не заметил как. А хороший парень был. С другими возишься, шпыняешь их, а с этим никаких зацепок. Вежливый, шапку снимет, ножкой шаркнет. Как подрос, реже показывался на глаза, здесь танцулек-то почти не бывает, молодежь едет веселиться в центр. И вдруг - на тебе, квартирные кражи. Отец враз осунулся, как-то приметил его на улице - не узнать, мать все бегала, хлопотала, возмещала убытки потерпевшим, чтобы хоть до суда оставили сына на свободе. Оставили. В другой раз Виктора с одним парнем застукали прямо на квартире. Вещи у них уже были сложены в чемоданы. Дали порядочно, но малолетним льготы: через полтора года вернулся домой. Я еще возился с ним, на работу устраивал: восемнадцати нет, да из колонии, кто такого по собственной воле возьмет. Я уж обрадовался, думал, все образуется, а через два месяца он опять влип - и снова за то же самое. Мать померла, отец дождался сынка из колонии, отдал ему квартиру, а сам уехал куда-то на Север... Родители порядочные люди. Единственный ребенок, но вот потянуло его на легкую дорожку, и амба. Вроде глупо, но тем не менее это так. Опять что-то натворил?

- Похоже...

- Ну-ну... У меня с полдюжины таких, волю и понюхать как следует не успевают.

- Где его можно найти?

- Виктора? - спросил майор и тут же понял, что вопрос не к месту. Не знаю, не видел, но кто-то мне говорил... Да, кто же это был? Не дворничиха ли из его прежнего дома? Сейчас позвоню ей...

Майор ловко повел разговор, упомянув о Викторе мимоходом. Была, вероятно, причина, почему с дворничихой следовало говорить обиняками, но по кивку Харий понял, что нужная информация получена.

- Есть у меня тут одна, как я называю, бар-дама, - сказал майор, снимая с вешалки фуражку. - Сходим к ней, так или иначе пора потрясти ее за тунеядство. Дольше месяца ни на одной работе не держится. Конечно, ей нелегко, - майор усмехнулся. - Ночью по кабакам, утром на работу. Кто это выдержит? Две сестры - и обе хороши! Мамочка работала завзалом, вышла замуж и оставила дочерям квартиру. Для таких вот квартиры сыплются, как из рога изобилия.

Пешеходная дорожка вилась между кирпичными многоэтажками с чахлым кустарником и песочницами во дворах.

- Пришли. На четвертом этаже.

Узкая, довольно грязная лестница. Напрасно майор колотил в дверь. Пожилая женщина, проносившая мимо детскую коляску, ехидно заметила:

- Стучите громче, эти днем спят.

Когда возвращались к автобусной остановке, майор сказал:

- Может, и к лучшему, что не застали. Если Виктор здесь бывает, то вернее нагрянуть утром, часиков в шесть. В это время им негде время убить - и они расходятся по своим берлогам. Утречком подъедете? Заодно обыск сделаем, если понадобится. Но советую - вместе, мне этот район хорошо знаком. До завтра!

- А если в пять?

- Годится!

Рано утром прозвонил будильник, следователь Даука глянул в окно и увидел, что машина опергруппы уже стоит у подъезда. Он прыгнул в брюки, электрической бритвой проехался по щекам и, сопровождаемый недовольным урчанием голодного желудка, сбежал по лестнице.