Тень Бешеного

Поначалу раздражало то, что китайцы, как оказалось, напрочь избегали использовать молоко при приготовлении кушаний. А без молока Молоканов себе жизнь не представлял. Ему казалось, что раз у него такая «говорящая» фамилия, то его с молоком связывают особые, мистические, узы.

Решив по–своему отблагодарить Позина за интересный рассказ о нелегальных иммигрантах, Молоканов пустился в рассуждения о национальных особенностях китайской кухни. В этом вопросе он считал себя знатоком, что, впрочем, соответствовало действительности.

После того как у него появились деньги, Молоканов обошел множество национальных ресторанчиков в Москве и за рубежом. И решил, что китайская еда для его желудка — сама полезная. Поэтому и постарался узнать об этом предмете все, что было доступно его пониманию.

Невольно подражая профессору Чжао Бину, Молоканов начал с того, что сообщил собеседнику о том, что примерно полторы тысячи лет назад была составлена подробная кулинарная книга. Уже в то время кулинарное искусство являлось предметом серьезного изучения, что отчасти объясняется особым отношением китайцев к приготовлению пищи. Кулинарные каноны Китая требуют от повара, чтобы пища была не только вкусной, но и полезной, а иногда и лечебной.

В рецептуру почти всех блюд входит множество пряных трав, причем в определенном наборе и соотношении, большинство из которых являются одновременно и лекарственными. Неудивительно, что в древности профессии повара, лекаря и фармацевта обычно совмещались, а диетическая китайская кухня уходит корнями в ту же седую древность, что и обычная.

— Некоторые южно–китайские блюда отличаются особой остротой, — заметил Молоканов, после того как он и Позин расположились за круглым вращающимся столиком. — И эти блюда способствуют повышению потенции. Считается, что рисовые настойки на южно–китайских змеях не только укрепляют мужскую силу, но и помогают от многих недомоганий — например, от кашля или головной боли.

Позин отметил про себя, что после того как Молоканов начал с ним общаться, в речи Аристарха появились сложные слова, которых тот раньше просто избегал, опасаясь произнести неправильно и опозориться в глазах собеседников.

— В Китае считается, что пища людям дается небом, вследствие чего китайцам не знакомо понятие «перекусить», — веско заметил Молоканов, вероятно, цитируя по памяти какую-то книгу. — Принятие пищи всегда расценивается как момент приобщения к культуре нации.

Выросший как из-под земли официант–китаец, в неизменной сырцовой кофте, притащил на блюде паровые пресные пампушки «маньтоу», две пиалы с пресным вареным рисом и палочки.

Трапезу начали по–китайски — с зеленого чая без сахара. Затем перед едоками выстроилось множество сине–белых мисочек дорогого фарфора с холодными закусками — мелкими кусочками печени, мяса, рыбы, квашеных и вареных овощей.

Блюда состояли из виртуозно нарезанных продуктов в виде зернышек, соломки, в форме колосков пшеницы, лепестков хризантемы, образуя в целом изящные фигурки птиц, рыб, цветов, фруктов, драконов. Молоканов и Позин ели не торопясь и понемногу. Им доставляло удовольствие наслаждаться процессом поглощения блюд. Позин не преминул воспользоваться возможностью подчеркнуть свое превосходство над Молокановым, обучив его китайскому обычаю: гостю, в знак особого внимания, высшей заботы и уважения, принято подкладывать в пиалу угощение своими палочками.

Приятели долго спорили, решая, кто из них сегодня гость, а кто хозяин. Помирились на том, что стали подкладывать друг другу кусочки, соревнуясь в том, чтобы услужить соседу.

Их, познавших толк в китайской кухне, нисколько не смущала кажущаяся несовместимость компонентов, вкусов и ароматов — еще одна особенность китайской кухни. Поэтому они с одинаковым аппетитом поглощали свинину «с ароматом рыбы», говядину — с фруктовым вкусом», кисло–сладкие огурцы и еще множество рыбных кушаний, похожих на что угодно, но только не на рыбу.

Позин попытался рассказать китайскую поговорку, но забыл, как она точно звучит. Во всяком случае, смысл сводился к тому, что «правильно, по–китайски», приготовленная рыба не может иметь вкуса рыбы, иначе непонятно, зачем с ней что-то делали.

Оба приятели, уже успевшие выпить приличное количество крепчайшей водки «маотай», пришли к выводу, что в этой поговорке «что-то есть».

Официанты появлялись, словно из воздуха, и исчезали, оставляя после себя на столе очередную смену блюд: суп из ласточкиных гнезд и акульих плавников, голотурий, «пьяную рыбу», морских гребешков, вяленых медуз и каракатиц, маринованные утиные языки и яйца, а также саму утку, тушенную в рисовой водке, варенье из апельсинов и любимое блюдо китайских императоров: илангиланг — вяленые листья хризантем.

Процесс насыщения занял у Позина и Молоканова около двух часов. Время летело быстро, но у обоих не было тех ограничений, которые есть у простых людей: семья, работа, долг, обязанность жить по распорядку.