Тень Биосферы. Часть 1

— На этой земле… планете… почти вся жизнь отравлена, превращена в искажённые подобия себя прежних… Рано или поздно все эти уродливые выверты вымрут просто потому что не способны удержать свою наследственность в жизнеспособном виде. Но до этого они успеют уничтожить всё, что эту жизнь продолжить способно. И разрушители не исключение — у них попросту нет шансов продержаться ещё пару веков в подобных условиях.

— Что за разрушители? — тут же спросило существо.

— Такие, каким был когда-то ты. Те, кто уничтожил мой мир.

После ответа Тени, существу нечего было возразить на её обвинения. Да, они и правда уничтожили эту планету…

— Что будет с разрушителями, если я тебе помогу? — спустя несколько секунд лихорадочных размышлений существо решилось задать новый важный вопрос, от ответа на который зависело в его понимании очень многое.

— Те, кто будет достоин займут место подле тебя. Детёныши в том числе — они слишком малы чтоб перенять все деструктивные порядки своих прародителей. Остальные умрут, — ответ Тени был вполне в её духе, так как природа не могла воспринимать смерть как-то особенно. Смерть лишь часть её бесконечного цикла. Инструмент выбраковки… И вскоре очередь выбраковки дойдёт и до зарывшихся в норы людей.

— Мне нужно подумать, — переведя взгляд на плещущуюся в искрах водную гладь, существо надолго задумалось.

— Поспеши. Как только свет померкнет дважды, сюда ворвутся враги — те самые изменённые, что никак не доживут ушедший свой век, — Тень почти сразу исчезла, оставив своё сильнейшее создание наедине с самим собой. Свобода воли не допускала грубого обращения с важной для тебя личностью — человеческая часть «духа природы» об этом помнила твёрдо. Как и о том, что добровольно принятое решение куда ценней принятого под давлением. При этом в успехе своей задумки Тень даже не сомневалась — слишком сильно был связан её генерал с этим миром. Слишком много эмоций в нём теперь вызывала живая природа….

Глава 6.2

* * *

Существу, бывшему ещё недавно человеком и считавшему себя таковым до последнего момента, хотелось одновременно и завыть от тоски и броситься изучать свои новые возможности. Ведь каким бы довлеющим ни было разочарование от потери человечности, а чувствовать себя живым всё же было приятно, особенно теперь, когда простое озеро с порхающими над его поверхность насекомыми и птицами вызывало настоящую бурю эмоций от умиротворения от спокойного наслаждения видом до восторга от ощущения вокруг кипящей жизни. Пожалуй, также будет чувствовать себя счастливый дедушка, в гости к которому в пустующий дом наконец приехали все его дети и внуки, наведя весёлую суету.

Ещё раз втянув ноздрями свежий, пахнущий чистой водой и сочной зеленью воздух, существо наконец стремительно встало, одним могучим прыжком закинув своё тело прямо в озеро.

— Хра-а! — от ощущения холодной озёрной воды враз в его голове стало яснее, а набегавшая было меланхолия чуть отступила, вернув первенство боле живым и полезным чувствам.

Вдоволь наплескавшись и поплавав под водой, он наконец привёл мысли в порядок, решив начать в своей жизни всё с начала. Миссия его, данная ещё в той, далёкой жизни, провалена, сам он технически давно мёртв, а значит и обязательств больше ни перед кем не имеет. Какой смысл рефлексировать, если твоя история до сих продолжается, да ещё и перспективы впереди весьма любопытные!? Начать жизнь с начала сейчас было бы самым оптимальным решением….

Вновь усевшись на берегу, Лютый, как он сам снова решил себя теперь называть, незаметно погрузился в созерцание нового для него микромира насекомых.

Когда-то к нему прицепилось это дурацкое прозвище после драки в столовке, ещё когда он был сопливым курсантом в военном училище. В те времена старшие часто срезали со столов младших курсов всё самое жирное — масло, повидло, шоколад… даже сок могли легко забрать и никого это особо не волновала. Зато его, Хэнка, волновало, да ещё как. В тот злополучный день, когда его поставили в наряд по столовой, запомнился курсантам третьего курса надолго — минимум до того момента как их кости наконец-то срослись, а связки вновь приросли на свои исконные места. Естественно, поломав старших товарищей и пару предметов мебели, а заодно и сам отхватив весомых люлей, Хэнк в итоге надолго попал в изолятор и на исправительные работы, с перерывом на лазарет, зато, когда он вернулся больше никто столы его группы не трогал. Так вот именно после того случая и до самого выпуска к нему и приклеилось это прозвище. Лютый — так его походя обозвал один из пострадавших в тот день старшекурсников, и как-то само собой дальше повелось…