Тень Чернобога

– Доброе утро, ваше высочество, – важно произнесла Фотина голосом первой статс-дамы. – Ваш завтрак прибыл. Расписание на сегодня наставник Митр передаст после трапезы. Ваш урок назначен на полдень. После него вам дозволено поработать в библиотеке до вечерней зари…

Катю рассмешило это «дозволено поработать»: смешно и само по себе, а в исполнении нарочито серьезной рыжей и непоседливой девчонки – так вообще умереть со смеху. Катя дождалась, пока горничная поставит поднос на маленький столик и развернется к выходу, и ловко оказалась прямо перед ней.

– Еще раз скажешь «высочество» – дам в нос, – и для верности покрутила кулачком у ее лица.

Фотина вытаращила глаза, похлопала пушистыми ресницами, прошептала:

– Ой, боязно. Заругают меня… А как звать прикажете тогда?

– Не «прикажете», а «прикажешь», – Катя легко позволила поймать себя в ловушку, нахмурилась и тут же исправилась: – «Скажешь»… Короче, я тебе не хозяйка и не госпожа, поняла?

Яркая девчушка подобрала широкую юбку, юркнув под Катиным локтем к двери.

– Ну, скажем, ни хозяйкой, ни госпожой ты мне и вправду не являешься, – резонно ответила она, оказавшись на середине комнаты, – я же не рабыня какая восточная. Я здесь работаю, служу, так сказать… К тебе приставлена, помогать во всем должна: советом ли, делом ли. Кушанья вон приношу-уношу. Стараюсь как могу. Только больно ты строптивая, – покачала она рыжей головой, взглянув на Катю с осуждением, – невозможно прям работать. Жуть как сложно.

Царевна взяла с подноса яблоко и с хрустом отгрызла кусок. Пока жевала – думала, а Фотина за ней наблюдала. Она так и стояла в паре метров от дверей, застыв вполоборота.

– Не строптивая я, – проговорила наконец Катя, – но непривычно мне здесь, понимаешь? – Она сделала шаг к рыжеволосой собеседнице и в упор на нее взглянула. – Словом перемолвиться не с кем.

Девица покачала головой, закатила глаза. Расправив юбки, аккуратно опустилась на пол, прямо на ковер:

– Так бы сразу и сказала!.. Спрашивай, что там тебе узнать надо. Или про кого… – девчонка лукаво усмехнулась.

Катя не ожидала, конечно, что ей так легко удастся сломить оборону своей помощницы, и чуть было не растерялась, но постаралась поскорее сформулировать хотя бы первый вопрос, чтобы та не успела передумать. Недолго думая, дочь Макоши плюхнулась рядом с ней на ковер, бросив надкусанное яблоко на поднос. До подслушанного родительского разговора она бы стала расспрашивать Фотину о правилах и обычаях Раграда, о том, почему здесь так пустынно, что за технологии стоят за привычными вроде бы вещами. Но сейчас все ее мысли оказались захвачены странным происшествием, о котором она только что узнала, – кражей отцовских дневников.

Но не признаваться же, что она подслушала разговор… Как спросить-то?

– Что у вас тут на днях произошло интересного? – решила она начать с простого вопроса.

Девчонка насторожилась, искоса поглядев на пытливую подопечную.

– А чего произошло? – ответила горничная вопросом на вопрос и прищурилась.

Катя поняла, что краснеет. Но отступать уже некуда, пришлось фантазировать и додумывать.

– А шум чего такой был и ратников во дворец, наверное, целая сотня набежала? – Катя незаметно скрестила пальцы, чтобы не проколоться.

Фотина вздохнула.

– Да не было никакой сотни ратников. И шуму не было. Врать мне не надо, хорошо?

Катя покраснела еще больше, ее бросило в жар, даже ладони вспотели. Она пробормотала неразборчиво: «Не вру я», – и опустила глаза.

– Вот-вот. И краснеть тогда не придется.

Она замолчала. Катя изучала занятный завиток на ковре и ругала себя за то, что так опрометчиво испортила отношения с горничной и потеряла единственный источник информации. Можно же было поделикатнее, поосторожнее. А она напролом, черный морок ее словно попутал.

– Вор пробрался в государевы покои, – вдруг тихо проговорила Фотина.

Катя встрепенулась:

– Как – вор? Здесь же охраны тьма-тьмущая… – она придвинулась ближе.

– А не простой вор, не из смертных, – в рыжих косичках полыхнуло солнце, – но и не сильно, видать, опытный, наследил много.

– Рассказывай, Фотина, что ты знаешь! – взмолилась Катя, для верности схватив собеседницу за запястье. – Мне очень-очень надо знать все подробности!

Та руку освободила, проговорила строго:

– Зачем тебе это, не знаю. – Расправила еще раз и без того красиво лежащие юбки: – Вообще-то тебе говорить не велено, не желают государь с государыней тебя волновать, – начала она противным голосом всезнайки, но посмотрела на несчастное лицо Кати и вздохнула, – но ты, видать, уже и так что-то знаешь, одним словом больше, одним словом меньше – беды не будет… Слушай!

Она придвинулась к Кате так, что их головы соприкасались, а дыхание сливалось в одно.

– Неделю тому назад, в прошлую пятницу, значит, Рослава, царёва горничная, убирала в его кабинете, естественно, в присутствии главного стражника. Вот, значит, вытирает она пыль с глобуса, большого такого, древней работы, не волхвовской, но все равно государь его бережет.

Катя насупилась, посмотрела на часы:

– Не отвлекайся, о главном говори.