Тень, что внутри

Его лицо окаменело: застывшее, едва сдерживаемое, ждущее ответа.

— Нет, не понимаю, о чем вы говорите.

— Моя жена и дочь погибли, когда в мае взорвалась зона перехода у Ио.

Анне захотелось, чтобы он отвел от нее взгляд. Глаза Мордена уставились на нее, словно требуя ответа. Анна не знала, что сказать. Она пришла сюда, полная решимости выявить его некомпетентность. Она и представить себе не могла, что обнаружит что-нибудь вроде этого. У Чанга была манера не включать в досье что-либо важное из личной жизни.

— Простите, весной я была на раскопках. Я слышала о том, что случилось, но не видела ни одного репортажа.

Морден кивнул.

— Многие до сих пор меня узнают. Полагаю, что я тогда кричал или что-то в этом духе. Я не помню.

— Сожалею, если пробудила ваши воспоминания.

Он криво улыбнулся, но улыбка быстро исчезла.

— Нет, я и не переставал думать о них.

Морден протянул Анне любовный камень.

— Я подарил его жене на свадьбу. Я прочитал ей заклинание. Мы решили, что наша любовь не будет признавать никаких границ… — он замялся. — Пойду, приготовлю чай.

— Звучит заманчиво, — сказала Анна.

Кухня находилась в углу комнаты, и, пока он заваривал чай, Анна присела на табурет около кухонного стола. Она разглядывала квартиру Мордена, осознав, что он провел здесь все шесть месяцев, не в силах снова начать жизнь заново.

— Их корабль входил в зону перехода, когда та взорвалась, — монотонно произнес он, повернувшись к ней спиной. — Конечно же, я должен был быть с ними. Обломки нашли, но их должно было остаться больше. Сказали, что некоторые части корабля, должно быть, затянуло в гиперпространство. Сказали, что никто не смог выжить. Я знаю, что они правы. Половина взорванного корабля осталась в гиперпространстве. Но иногда я задаю себе вопрос — а вдруг они живы? Я спрашиваю себя, каково это: дрейфовать в гиперпространстве, в одиночестве, без надежды на спасение. Саре сейчас было бы шесть лет.

Он повернулся к ней, держа чай, и Анну поразило все такое же спокойное контролируемое выражение его лица. Ей на ум пришла цитата из ее любимого писателя Джона Стейнбека: «Среди нас есть те, кто живет в комнатах своих переживаний, куда мы никогда не сможем войти».

— Как преодолеть такую границу? — спросил Морден.

— Не знаю, — она задумалась о том, как она сама будет жить, если Джон погибнет. При его службе это было постоянной опасностью. Тем не менее, она просто не могла этого представить.

— Думаю, смысл заключается не в том, что вы сможете пересечь границу, сколько в том, что ваша любовь способна преодолеть все границы. Где бы вы ни были, они должны знать, что вы любите их. Ваша любовь может утешить их, как их любовь — вас.

Слова казались пустыми. Анна внезапно ощутила себя никудышным психологом.

— Боюсь, что наши интерпретации, как и наши переводы, различаются, доктор Шеридан, — Морден одним долгим глотком осушил кружку и поставил ее на стол. На его лице снова появилась улыбка, хоть и слабая.

— Вы можете звать меня просто Шеридан, — предложила Анна. — В нашей группе мы предпочитаем называть друг друга по фамилиям. Так мы отделяем себя от сотрудников IPX, которые любят звать друг друга по именам, как будто они лучшие друзья.

— Тогда вы можете звать меня Морденом. Давайте вернемся к делам экспедиции. Я могу чем-нибудь помочь в подготовке?

Анна дала ему несколько поручений, и они еще немного поговорили об экспедиции. Собираясь уходить, Анна решила, что Морден станет ее вторым заданием. К тому времени, когда они вернутся от Предела, она поможет ему начать жить заново.

* * *

Джон стоял у входа в орудийный отсек. Внутри, справа от Джона, на мониторе горел сигнал боевой тревоги. Еще один день, еще дюжина учений. Но на этот раз он решил действовать более прямолинейно.

Вахтенным офицером-артиллеристом была лейтенант Уотли, и с ней — четыре канонира, чьи имена Джон до сих пор не мог точно запомнить. Когда на борту объявили боевую тревогу, Джон включил секундомер. Через 10 секунд Уотли отложила книгу и связалась с мостиком, запросив подтверждение тревоги. Получив его, она через 32 секунды начала соответствующим образом настраивать контрольные системы. Спустя 53 секунды энсин Тиммонс, самый молодой из офицеров-артиллеристов и единственный, кто не был переведен с «Афины» вместе с Бестом, ворвался в отсек, толкнув при этом Джона, спеша к своему посту. Влетев в отсек и увидев, кого он толкнул, энсин замер, разинув рот.

— Извините, сэр. Я не заметил. Я просто… Я не знал.

Джон поднял руку.

— Все в порядке, Тиммонс. Это ваша обязанность — при объявлении боевой тревоги добраться до своего места так быстро, как вы можете. Я ценю ваш энтузиазм. Выполняйте.

Тиммонс широко улыбнулся. С одной стороны головы его волосы были примяты, вероятно, со сна.

— Спасибо, сэр!

Он поспешил к системе наведения.

Теперь Уотли осознала, что капитан находится в отсеке, и приступила к своим обязанностям с весьма озабоченным видом. Джон переместился к внутренней стороне дверного проема.

Когда секундомер показывал 1 минуту 10 секунд канониры начали вбегать в отсек.