Тень чужака

— При каком?

— Ты должен был слышать о Наташе Улановой, раз слышал о других вещах.

Постучав пальцами по колену, Дик процедил:

— Слышал. Все знаю о Наташе. И знаю, что тебя волнует.

— Волнует. Дик, я хотел бы знать все, что с ней будет происходить. Знать каждый день. Это мое единственное условие. Единственное.

Дик сморщил лоб. Так, будто хотел согнать этим севшее на лоб насекомое.

— Наташе сделали сложную операцию. Вчера.

— Она… выживет?

Байер посидел с мрачным видом. Посвистел. Вздохнул:

— Вообще-то Наташу тоже хорошо было бы куда-то переместить. От греха подальше.

— Так перемести. Вместе со мной.

— Она нетранспортабельна. И, боюсь, долго будет нетранспортабельна.

— Ты не ответил на мой вопрос. Она выживет?

— Я не врач. Надеюсь, выживет. Но, Майк, учти — я не врач.

Сейчас я отключусь, подумал Шутов. Отключусь, и все.

— Если уж о Наташе, могу оказать тебе услугу, — слова Дика долетали откуда-то издалека. — Я тебе дам телефон. По нему ты всегда сможешь узнать, что с Наташей. Звонить можешь из любого города. Спросишь доктора Моретти. Это ее лечащий врач. Скажешь, ты от Дика. Моретти все тебе скажет.

— Дик… Спасибо.

Быстро набросав на бумажке несколько цифр, Дик положил ее на тумбочку. Сказал, пряча ручку:

— Майк… Боюсь, воспользоваться этим телефоном ты не сможешь.

— Почему?

— Потому что они могут подключиться к телефонам этого госпиталя. И засечь, в какую ты лег больницу. Ты не сможешь даже воспользоваться телефонами-автоматами рядом с больницей. С их техникой они засекут и эти телефоны.

Все, отключаюсь, подумал Шутов. Нагнувшись, Дик легонько похлопал его по щеке:

— Малыш, пока ты еще не заснул, запомни одно слово: Майами.

— Майами… — Он еле прошептал это. — Майами. Правильно?

— Да. Если когда-нибудь… ну, допустим, там, где ты будешь лежать после этого госпиталя… ты вдруг, не знаю где, в трусах, в халате или где-нибудь еще найдешь записку с семью цифрами и именем… Просто с семью цифрами и именем, запомни: это номер телефона и нужный тебе человек. Мой человек. В Майами. Получение этой записки будет означать: ты должен лететь в Майами. Если к тому времени сможешь передвигаться — лети сразу. Из аэропорта позвони этому человеку. Можешь ему полностью довериться. Ясно?

— Ясно.

— И еще одно… — Дик снова постучал пальцами по колену. — Еще одно: когда тебя будут переводить отсюда, из этой палаты, туда, куда я тебя устрою, я тебе предварительно позвоню. Поэтому… Поэтому… Если кто-то вдруг придет сюда с носилками, в белых халатах, с документами и скажет, что они пришли переводить тебя в другой госпиталь, а моего звонка не будет, запомни: это они. И пришли за тобой. В этом случае сопротивляйся, как можешь. Сошлись на нездоровье, зови врачей, сестер, не знаю еще кого. Начальника госпиталя. Если же все это не поможет — держи.

Взяв из рук Дика нечто, завернутое в пластиковый пакет, ощутил тяжесть.

— «Байярд», — сказал Дик. — Пистолетик аховый. Не Бог весть что. Но его легко скрыть. Может, с ним ты и не спасешься. Но беззащитным чувствовать себя не будешь, это уж точно. Спрячь под матрас. Первые дни нянечки под матрасы не заглядывают. Проверено. Ладно… — Дик дотронулся кулаком до его подбородка. — Я положу.

Засунув сверток под матрас у изголовья, кивнул:

— Можешь отключаться. У меня полно дел. Вообще увидимся не скоро.

Того, как Дик вышел из палаты, он уже не видел. Он спал.

44

Дик позвонил ему через два дня. Звонок раздался в пять утра; Дик предупредил, что сейчас за ним придут врач, сестра и два санитара. Его переводят в другую больницу.

Врач, сестра и два санитара привезли его на военный аэродром. Носилки внесли в военно-транспортный самолет. Полет продолжался два часа. На его носилках в ногах лежал мешок. Как сообщил ему перевозивший его врач, в этом мешке находились его личные вещи и документы. Лично у него не было никаких сомнений, что мешок подготовил Дик.

Они приземлились в Сиэтле. Он понял это после того, как микроавтобус «Скорой помощи» въехал в город.

Больница, в которую его положили, была гражданской. В ней он пролежал восемь дней, научившись за это время вставать с кровати и делать без посторонней помощи пять шагов — ровно столько, чтобы дойти до туалета.

Еще через пару дней он наверняка смог бы выходить ненадолго в коридор. Однако учиться этому ему пришлось уже в госпитале «Леннокс Хилл» в Нью-Йорке, на Ист-сайде, куда он был перевезен после предупредительного звонка Дика.

В «Леннокс Хилле» он понял, что «байярд», который он перевозил с собой самым простым способом, в кармане пижамы, ему вряд ли понадобится. Для врачей, сестер и санитарок он был Парксом. Стопроцентным.

В конце первой недели, проведенной в «Ленноксе», он, надев извлеченный из мешка спортивный костюм, смог доковылять до больничного буфета. Здесь он впервые за долгое время съел нормальный сандвич и выпил кофе. Затем хоть и с трудом, но сам, на своих двоих, вернулся в палату.