Тень чужака

Место у речного берега оказалось более оживленным, чем сам парк. Пляж был занят загорающими, расположившимися на шезлонгах, надувных матрасах и просто на полотенцах. Несколько пар крутилось возле берега на водных велосипедах. Какой-то любитель взял напрокат каноэ. Причем, судя по движениям, в лодку такого типа он сел в первый раз. Купающихся видно не было, похоже, вода была холодной даже для того, чтобы зайти в нее на несколько секунд.

Вдоль пляжа тянулся выложенный каменными плитами парапет, огражденный перилами. Парапет был длинным; помимо ларька с рыбачьей снастью и наживкой, он увидел два павильона со съестным и спиртным, в которых можно было купить все, от цыплят на гриле до пачки сигарет. Особого скопления народа как у стоек, так и за стоящими у перил столиками Шутов не заметил. В основном здесь сидела, попивая коктейли и пиво, приезжая молодежь. Молодежи, видимо, было все равно, где сидеть за столиками — на юге или на севере.

Пройдя парапет до конца, он не заметил никого, кто хотя бы отдаленно мог напоминать Барри Редворта, резидента ФБР в Фэрбенксе.

Ступени в самом конце парапета вели в сторону пляжа. Спустившись по ним, он остановился возле строения, напоминавшего чем-то срубы первых поселенцев. Перед строением по дуге располагались столики и табуретки, изготовленные из необработанных пней. Вывеска над строением сообщала, что здесь подается настоящий турецкий кофе, мороженое и орешки. Площадка была пуста. В глубине строения стоял, неторопливо передвигая что-то у стойки, смуглый и усатый молодой человек. На нем были белые джинсы, белая рубашка и белая бейсбольная шапочка. Подойдя, Шутов понял, что означают неторопливые движения молодого человека: стоя над наполненным раскаленным песком медным противнем, он ставил туда крохотные медные джазве с кофе. Коричнево-бежевая пена, подрагивающая над каждым из джазве, напоминала бродящее тесто. Изредка парень передвигал сосуды.

— Привет, — сказал Шутов. — Что, кофе в самом деле турецкий?

— Конечно, сэр. Могу дать попробовать. Разумеется, бесплатно. Обещаю, вы попросите еще. — Юноша улыбнулся. — Вот тогда уже вам придется заплатить.

— Вообще торговля идет?

— Конечно. Просто сейчас утро. Кофе?

— Да. И орешков. Сколько это стоит по прейскуранту?

— По прейскуранту — два бакса.

— Оʼкей. — Взяв поднос с кофе и орешками, Шутов положил на стойку три доллара. — Надеюсь, не откажетесь? За находчивость?

— Спасибо, сэр. — Спрятав деньги в ящик под стойкой, парень снова улыбнулся. Улыбка у него была хорошей, и он, видно, это знал. — Если вы захотите еще, я вам сделаю арзрумский. Специально для вас.

— Спасибо.

Усевшись за столик у самой воды, Шутов стал неторопливо смаковать кофе. Он сидел спиной к срубу, разглядывая реку и изредка проносящиеся по ней катера. Кофе оказался отличным. Покончив с чашкой, решил было встать, чтобы заказать «арзрумский», но его остановило легкое покашливание. Поднял глаза: рядом с ним, держа в руке поднос с кофе и орешками, стоял рыжеволосый парень в ковбойке и парусиновых брюках. По виду это был вылитый студент выпускного курса какого-нибудь американского колледжа в Йеле или Гарварде.

— Привет, — сказал парень.

— Привет, — отозвался Шутов..

— Майк?

Внимательно оглядев парня, Шутов понял: молодым этот человек кажется только с виду. На самом деле ему точно под сорок.

— Майк.

— Оʼкей. — Человек осторожно поставил на пень поднос. Сел. — Вы должны знать, как меня зовут.

— Мне сказали, вас зовут Барри.

— Правильно. Только вы, в отличие от меня, в невыгодном положении.

— Почему?

— Я видел вашу фотографию. Как вы можете догадаться. Вы же мою — нет.

— Я верю Дику. Это раз.

— Раз. — Отхлебнув, Редворт посмотрел на Шутова. — А что два?

— Два: если вы знаете Дика, то должны знать также, что люди вроде меня сумеют определить, тот ли вы, за кого себя выдаете. После третьей секунды разговора. Оʼкей?

— Оʼкей. Третья секунда разговора прошла. И что?

— То, что я готов с вами разговаривать. — Шутов оглянулся. Молодой человек за стойкой стоял, по-прежнему сосредоточенно передвигая свои джазве. Новых посетителей на площадке не было. — Думаете, мы можем говорить здесь?

Вместо ответа Редворт всерьез занялся своим кофе. Прошла, наверное, минута, прежде чем он сказал:

— Понятия не имею. А вы что думаете?

— Не знаю.

— И я не знаю. Смотря о чем вы хотите со мной говорить.

— Я хочу поговорить с вами о том, что произошло.

— О том, что произошло?

— Да. А также о том, что происходит. И будет происходить.

— Произошло с кем?

Редворт смотрел на него как-то странно, то ли с полуулыбкой, то ли с полугримасой.

— Со мной. — Шутов усмехнулся. — Со мной, Барри.

Редворт достал сигареты и зажигалку. Показал пачку Шутову; затем, после того как Шутов покачал головой, щелкнул зажигалкой, закурил. Сказал, затянувшись:

— Вы серьезно вызвали меня только для этого?

— Серьезно.

— Да? — Редворт посмотрел на реку. — Жаль.

— Почему?

— Потому что вы допустили ошибку. В организацию, к которой я отношусь, люди вроде вас имеют право обращаться, лишь имея серьезное сообщение, у вас же, насколько я понял, такого сообщения нет.