Тень чужого прошлого

Она осталась сидеть в машине, пока Степан, под нехотя накрапывающим дождём, ушёл на, как он выразился, «дело». Потом вернулся – оказалось, что ему нужна была помощь. Женщина с трудом выбралась из машины. Её состояние было похоже на похмельное: ноги еле слушались, голова гудела, хотелось лечь освежиться в ближайшую лужу. Но она не стала портить своё пальто, в то время как сапоги и края штанов безжалостно извазюкала в грязи сельской местности.

Миновав хлипкую деревянную ограду, они обогнули старый дом и добрались до погреба, который находился под небольшой, прогнившей двускатной крышей. В тесном помещении перед их взором оказалась яма, над которой когда-то была крышка. Тут-то Степан и попросил посветить ему, а то бездна казалась слишком глубокой. Анна воспользовалась светодиодом своего мобильного, в то время как мужчина ступил на старую лестницу, ведущую вглубь. Внутри, в свете фонарика, виднелись заплесневелые полупустые полки. На них стояло несколько трёхлитровых банок: в каких-то плавали гадкого вида огурцы, другие вовсе были пусты и блестели трещинами, в двух женщина смогла узреть едва помутневшую жидкость. На стенах свисали скелеты веников каких-то трав.

А Степан аккуратно продолжил своё погружение в это мрачное недоподземелье.

– Слышь, – улыбнулся он. – Тут ещё самогонка осталась. Моя ма когда-то и этим промышляла.

Дождь прекратился, но подул холодный ветер, Анна немного съёжилась.

– Не надо, – сказала она.

– Как хочешь, – сказал мужчина, медленно опускаясь ещё на одну ступеньку вниз. – Местные готовы были душу продать за это, как только всё не разворова…

Не успел он договорить, как под тяжестью его ноги ступенька лестницы сломалась и он свалился в мрак отверстия в земле, обрамлённого красным кирпичом. Света фонаря было недостаточно, чтобы посмотреть, что было в самом низу. Казалось, на Анну оттуда смотрела сама бездна. Женщина испугалась, но Степан вскоре подал голос:

– Я в порядке! А ступеньки уже плохи. Подержи тогда сама это…

Из темноты показались крепкие руки Степана. Они сжимали свёрток, завёрнутый в некогда белую пелёнку. Свёрток выглядел так, как тот самый свёрток, который виднелся на фотографиях счастливых сверстниц Ани, который они держали с уставшим видом на фоне местных роддомов. Только там были банты, шары вокруг, кривые аисты на стенах. Счастливые мужья, родня, кто-то из персонала. Кому-то приходило в голову закрыть лицо новорождённого простым смайликом из мобильного фоторедактора. Кто-то не боялся за душу ребёнка, и в открытую постил лицо, будто одного и того же на всех, отпрыска. Таких было меньше, хотя почти никто из этих подруг не был замечен в почитании суеверий. Анне не стало страшно от этого «подарка» из подземелья, ведь кроме куска чёрных волос свёрток ничем не отличался от передачи какого-либо предмета. А по весу не оказался не тяжелее сумки… с картошкой. Она не редко брала в местном магазине килограмма три, чтобы хватило на неделю, полторы. В последние полгода она проделывала менее тяжёлые по весу покупки – муж стал совсем мало есть, да и ей хватало. Но это ощущение её смутило, ведь три килограмма – это вес совсем маленького человека, буквально родившегося несколько дней назад. И вот она в руках держала этот свёрток. От него не пахло чем-то противным, он не вызывал отвращения. Ей, буквально на секунду, захотелось понянчить этот свёрток, сказать «тссс, всё будет хорошо, тихо».

Но свёрток и так молчал. Виднелась лишь чёрная прядь волос, покрытых каким-то жиром, слизью, не грязью. Будто волосы новорожденного. Шевелиться и кукситься свёрток не хотел, что избавило Аню, быстро пришедшую в себя, от сердечного приступа. Но это чувство внезапного материнства к свёртку она запомнила, будто была в нём какая-то энергия недавно зародившейся жизни.

Степан, успев изрядно перепачкаться, вынырнул из бездны и бесцеремонно выхватил свёрток из рук женщины. Аня даже смогла попротестовать:

– Она же совсем маленькая…

– Маленькая, – повторил Степан, – да удаленькая!

Ему это показалось смешным. Будто повторяя известную присказку можно иметь успех у женщин. Но, кому-то это удавалось: «мал золотник, да дорог», «копейка рубль бережёт», «тише едешь – дальше будешь»… и эти фразы когда-то заставляли Аню думать о том, что их сказатель, в лице её будущего мужа, всегда найдёт подходящие слова к любым жизненным ситуациям. Но теперь это всё казалось таким глупым. Ценность фраз не зависят от букв, из которых они строятся, а зависят от того, кто их сказал. И когда, в каких ситуациях. Сейчас это показалось отвратительным. Анне захотелось выдернуть свёрток из подмышки Степана, но она не стала этого делать. В пасмурности начал проглядываться дух вечера, а это уже казалось страшным событием. Захотелось с этим уже закончить поскорее.