Тень дьявола

— Что, только? — длинные ресницы Веры дрогнули и неожиданно увлажнились. Она догадалась, о чём хочет попросить Алексей.

— Только сохрани, пожалуйста, в тайне мой рассказ. За всю жизнь я ни разу не слюнявился вот так, как сейчас. Почувствовал в тебе родственную душу и расплавился.

Вера смахнула накатившуюся слезу и заверила:

— Кому мне рассказывать? Для чего? А стыдиться вам совсем не нужно, и не терзайтесь, Алексей, попусту. Девушка снова перешла на «вы». — Простите, Алексей, сейчас будет станция, мне придётся покинуть вас на некоторое время.

Вера взяла флажок и направилась в тамбур. Через минуту вагон качнуло, и он остановился.

Алексей решительно встал и пошёл в своё купе. Обе бабки, прижавшись к своим узлам, дремали. Он тихо затворил за собой дверь.

«Что это со мной? — подумал Алексей, приземлившись на самый краешек нижней полки. — Совсем обалдел. Разнюнился перед какой-то сопливой девчонкой, смертишку, видите ли, почувствовал, страшно стало без покаяния. Испугался, что в рай не примут? — корил Алексей себя с сарказмом. — Где же твоя воля, отвага, смелость? Сломала костлявая, устрашила, замордовала? Ладно, хоть слезу не пустил».

Ему было стыдно признать, что его откровение, в прошлом офицера-разведчика, прошедшего войну, повидавшего смерть, ничем теперь не отличается от плаксивого монолога обычного смертного.

Было совсем темно, когда Кедров, сухо попрощавшись с Верой, сошёл на перрон в Соликамске. Добрался до автовокзала, дождался первого утреннего рейса автобуса и к десяти утра прибыл на Чердынскую землю. Взглянув ещё раз на карту, уточнил маршрут.

До места с намеченными координатами следовало лучше всего добираться на моторной лодке вверх по реке Чудове. Он так и поступил. Переправившись на пароме через Колву, приступил к поиску лодки. Это не составило большого труда. За кругленькую суму доставить до указанного места согласился один из местных жителей.

Лодочник — бородатый мужик средних лет, надел брезентовый дождевик с капюшоном, забрался на кормовую лавку у мотора и терпеливо ждал, когда Алексей забросит рюкзак в нос лодки и оттолкнёт её от берега. Сапоги Алексея заскрипели по прибрежной гальке, он сделал несколько шагов по воде и несильно оттолкнувшись, запрыгнул в лодку.

— Ну, с богом, — проговорил лодочник и перекрестился.

Переделанный из пускача трактора мотор взвизгнул и завопил на всю округу. Лодка с черепашьей скоростью пошла вверх по реке, мелко разбрызгивая по сторонам рассекаемую воду.

Километров через пять причалили к берегу, сделали привал.

— Перекурим малёхо, — густым басом вытолкнул из себя два слова мужик и больше ничего не произнёс за всё время стоянки.

Только вновь садясь на своё место, буркнул:

— Странно как-то.

— Что странно? — переспросил Алексей, не понимая обронённой фразы.

— Странно как-то, — повторил ещё раз лодочник. — Поехал в гиблое место, на ночь глядя.

— Почему оно гиблое? — спросил Кедров, пытаясь вопросом разговорить мужика.

Как ни странно, сработало. Мужик попался на уловку.

— Больше пятнадцати вёрст никто по реке не поднимается. Для тебя я сделаю исключение — двадцать. Дальше пойдёшь пешком, если тебе приспичило, — обрезал лодочник.

Его невозмутимый вид говорил сам за себя: убеждать или упрашивать было бесполезно, не помогут и деньги.

— Почему гиблое — то? — не услышав объяснений, повторно спросил Алексей.

— Жутко там, парень, — нехотя и зло произнёс лодочник. — Можно сгинуть безвозвратно. Такое часто бывало. Уйдёт человек и не вернётся. А если не сгинет, с больной башкой возвращается. К чему мне это? Туда едут от безысходности, от смерти бегут. Иногда излечиваются. Ты-то зачем прёшься туда? — вопросом закончил своё повествование мужик.

— Да так, из любопытства. Я не из трусливой породы. Поохочусь, порыбачу, а если сведёт судьба — с Лешим побеседую.

— Дурак! — подытожил лодочник и замолчал прочно, словно затолкал себе в рот кляп.

Вновь взвыл отчаянно адский мотор, и лодка с нежеланием поползла дальше. Алексей смотрел то на бегущую воду, то на грязные неумытые берега и размышлял над словами лодочника. От полученных сведений остался тяжёлый осадок, почему-то перехватило горло. Однако, информация никаким образом не повлияла на пересмотр принятого решения. Совершаемое им безрассудство действовало как допинг и, наоборот, подстёгивало его к скорейшему продвижению к намеченной цели. Дико ревел мотор, медленно проплывали мимо угрюмые ели, упорно молчал лодочник, крепко держась за длинный трясущийся руль.

Наконец, надсадный голос двигателя умолк, и нос плоскодонки уткнулся в берег.

— Всё, парень, приехали, — решительно произнёс лодочник и посмотрел на часы. — Мне ещё надо вернуться засветло.

— Всё так всё, — согласился Алексей и шагнул за борт.

Тяжёлый рюкзак перекочевал на берег. Нос лодки приподнялся, она свободно закачалась на воде.

— Ты, парень, не обижайся, но я тебе правду сказал. Не единожды вспомнишь мои слова.