Тень доктора Кречмера

— Евреи строго соблюдают библейские заповеди. Две тысячи лет назад их изгнали из этой страны, они рассеялись по всему миру, но сохранились как народ, потому что не забыли свои обычаи, обряды, праздники. Свою веру. И когда они снова здесь собрались, они были очень разные, говорили на разных языках. Они же приехали отовсюду: из Европы, из Северной Африки, из Средней Азии, из Турции, из России. И все-таки они оказались единым народом, потому что хранили свою традицию. Молились, соблюдали запреты. Поэтому для них так важно, чтобы и другие их правила уважали. Раз они говорят, что колбасу в столовой есть нельзя, значит, нельзя.

— А эти… — Андрейка не знал, как назвать крымского мальчика и его маму, — ну эти, с колбасой… Что им теперь будет?

— Не знаю.

— А что значит «кошеровать столовую»?

— Ну, это что-то вроде дезинфекции. Я сама точно не знаю.

— А давай у этой тети спросим? — предложил Андрейка. — На ресепшене.

Вера, ригористка и пуританка, поморщилась.

— Не говори так, это неправильно.

— Почему? — удивился мальчик. — Все так говорят.

— Мало ли что все говорят! Многие говорят «звОнит». Ты тоже будешь? «Ресепшен» — английское слово. Английские слова не склоняются. И вообще, тетя называется администратором. Ее рабочее место — за стойкой администратора. Не так уж трудно это запомнить и выговорить.

— Ладно, давай спросим у тети-администратора.

— Давай лучше не будем, — мягко отказалась Вера. — Что-то мне подсказывает, что тетя-администратор не обрадуется. Идем-ка лучше на пляж.

Крымчан Вера с Андрейкой с того дня больше не видели. Возможно, они переселились в другой отель. А может, и вовсе уехали. Даже на пляже Андрейка их больше не встречал.

Мать с сыном обошли весь центр. Директор агентства сказал Вере, что в Нетании есть так называемые «русские» магазины, где можно купить некошерную еду, и они нашли один такой по дороге к рынку. Там продавались и креветки, которых евреям, как оказалось, тоже есть нельзя, и ветчина, и много всякой всячины. Но Вериного любимого сыра «Старый голландец», привезенного из Москвы, там не было, и она порадовалась, что последовала совету Доры Израилевны.

Андрейке страшно понравилась скульптурная композиция, замыкавшая пешеходную часть центральной улицы Герцля: четыре старых музыканта. Один играл на дудке, второй на ударных, третий на контрабасе, а четвертый танцевал. Фигуры в человеческий рост стояли прямо на земле, без всякого пьедестала. По ним лазали дети, туристы охотно фотографировались с ними в обнимку.

На других площадях стояли другие такие же фигуры, например скрипач, но Андрейка особенно полюбил этих четверых. Вере тоже понравилась такая демократическая скульптура. После ужина мама с сыном ходили гулять. Вера предпочитала прогулку в приморском парке рядом с гостиницей, но напоследок Андрейка всегда уговаривал ее «еще разок пройтись до старичков». Они сворачивали мимо отеля в город и шли к «старичкам». Андрейка с ходу подлетал к танцующему и, взявшись за вытянутую руку, приплясывал вместе с ним, будто старик был живым. Вера только и успевала щелкать кнопкой фотоаппарата.

Как-то раз Вера предложила вернуться в гостиницу кружным путем: пройтись до той площади, где стоял такой же бронзовый скрипач. Андрейка обратил внимание на темную улицу, убегавшую в противоположную от моря сторону. Улица была перегорожена шлагбаумом.

— А почему тут шлагбаум, мам? — спросил он.

— Там живут верующие, — объяснила Вера. — Они соблюдают все религиозные обряды и правила. Например, по субботам евреям нельзя работать и на машине ездить. Но многие ездят, вот верующие и не хотят, чтобы их беспокоили.

— Мам, а мы? Мы верующие?

Вера глубоко задумалась.

— Насчет тебя не знаю. Вырастешь — сам решишь. А я… Я росла в другое время, меня воспитывали атеисткой, то есть безбожницей. Но я предпочитаю исходить из гипотезы, что бог есть.

— А что это значит?

— Стараюсь жить с оглядкой на бога. Как будто он есть. — Вера опять надолго замолчана. Ей не нравились примитивно-торгашеские отношения с богом: будешь грешить — пошлет в ад, будешь слушаться — заберет к себе в рай. — Не делать зла, — продолжала она, — сколько сил хватит, делать добро и вообще… Я же тебя учила золотому правилу: не делай другим того, чего не желаешь себе.

— А при чем тут бог? — все еще не понимал Андрейка.

— Бог — это совесть. Ответственность за свои поступки, способность отличать добро от зла и, когда есть выбор, всегда выбирать добро. Это долгий разговор, мы с тобой как-нибудь в другой раз поговорим. И даже не раз, я тебе обещаю. А сейчас уже поздно, тебе давно пора в кровать.

Особенности иудейской веры возбуждали у мальчика острое любопытство.

В один из вечеров мать с сыном решили ничего не готовить и поужинали в ресторане на открытом воздухе, а потом пошли к морю по большой, выложенной камнем площади с фонтаном и аттракционами. В одном углу мальчишки примерно одного возраста с Андрейкой играли в футбол. Просто гоняли мяч без ворот, без всякой разметки.

Среди них были мальчики в кипах, с пейсами, но были и обычно одетые.