Тень Эдгара По

— Что вы имеете в виду, миссис Блум?

— Как он умен, этот Питер Стюарт! Что за деловая хватка! Питер Стюарт не витает в облаках; он решительный молодой человек. Вы, Квентин, в этом тандеме — младший брат; разумеется, я выражаюсь аллегорически. Скоро вы будете иметь полное право гордиться собственным сходством с Питером по всем статьям. — Миссис Блум одарила меня улыбкой. Я улыбнулся в ответ. — С нашей Хэтти и ее сестрами такая же ситуация, — продолжала миссис Блум. — Когда-нибудь Хэтти будет иметь в обществе не меньший успех — разумеется, я говорю о том времени, когда она выйдет замуж.

Миссис Блум глотнула обжигающего чаю. Хэтти отвернулась. Тетка была единственным человеком в мире, способным лишить Хэтти обаятельной самоуверенности. Меня это всегда злило.

Я положил ладонь на подлокотник кресла, в котором устроилась Хэтти, рядом с ее рукой, и сказал:

— Попомните мое слово, миссис Блум: когда это время настанет, сестры будут учиться у мисс Хэтти, как стать лучшими из жен и матерей. Еще чаю, миссис Блум?

В их присутствии я никогда не упоминал об Эдгаре По, боясь, как бы тетя Блум не подыскала случая проинформировать Питера или черкнуть пару встревоженных строк моей двоюродной бабке, с которой дружила с юности. Поэтому я облегченно вздыхал каждый раз, когда совместное с миссис Блум времяпрепровождение заканчивалось, и поздравлял себя с тем, что не проболтался о своих изысканиях. Странным образом такое словесное воздержание заставляло меня возобновить расследование, едва за Хэтти и миссис Блум закрывалась дверь.

Войдя однажды в омнибус, я услышал от кондуктора очень неучтивое «Эй, вы!» — словно был пойман на сплевывании табачной жвачки прямо под ноги.

Все оказалось проще — я забыл про билет. «Неблагоприятное начало», — подумал я. Исправив дело с билетом, кондуктор внимательно изучил портрет По и сообщил, что не знает этого человека.

Надо заметить, портрет, напечатанный после смерти По, не отличался качественностью исполнения. Впрочем, художник изобразил главное — темные усы в нитку, вовсе не волнистые в отличие от волос на голове; ясные миндалевидные глаза с почти магнетической тревогой во взгляде; широкий лоб, которому как бы тесно в пределах висков (под определенным углом казалось, что По вовсе не имеет волос, но состоит из одного лба).

Двери закрылись, я плюхнулся на сиденье под напором вошедших пассажиров, и вдруг какой-то низенький коренастый мужчина зацепил меня концом зонтика.

— Извините! — сказал я.

— Кажется, я видел этого человека. Причем именно в сентябре, как вы и говорили кондуктору.

— Неужели, сэр?

Неизвестный сообщил, что почти каждый день ездит этим омнибусом и помнит человека, очень похожего на изображенного на портрете. Они с ним выходили на одной остановке.

— Он врезался мне в память, потому что просил помочь. Хотел узнать адрес некоего доктора Брукса, если не ошибаюсь. А я не справочное бюро — я зонты починяю.

Я поспешно согласился с последним комментарием, хотя и не знал, мне он адресован или Эдгару По. Что касается доктора Натана Ковингтона Брукса, имя это я слышал — как, по всей вероятности, и Эдгар По. Доктор Брукс был издатель, он напечатал несколько лучших рассказов и стихотворений По, чем способствовал знакомству балтиморцев с творчеством великого поэта. Наконец-то у меня появилось реальное доказательство того, что Эдгар По не растворился в балтиморском воздухе!

Лошади замедлили бег — приближалась очередная остановка, я поднялся с сиденья. Я поспешил обратно в контору, где хранилась адресная книга. Было шесть часов вечера; по моим подсчетам, Питер должен был уже уйти. Однако я ошибся.

— Дорогой друг! — раздалось над плечом. — Чего это ты испугался? Чуть из сюртука не выпрыгнул!

— Это ты, Питер! — Я сразу замолчал, осознав, что говорю срывающимся голосом, как после бега. — Я только… я уже ухожу.

— А у меня сюрприз. — Питер широко улыбнулся и, держа трость, точно скипетр, преградил мне дорогу, для верности схватив за плечо. — Нынче я даю званый ужин. Соберутся наши с тобой друзья, Квентин. Это почти экспромт, я ничего не планировал, да только сегодня день рождения одной особы, которая крайне…

— Видишь ли, я только… — нетерпеливо перебил я, но, увидев, как блеснули глаза моего партнера, воздержался от объяснений.

— Что, Квентин? — Питер обвел комнату медленным, нарочито подозрительным взглядом. — На сегодня с делами покончено. Или тебе срочно куда-то понадобилось? Куда, если не секрет?

— Нет, — пробормотал я, ощущая, как щеки заливаются краской. — Мне никуда не надо.

— Вот и отлично. Пойдем!

Питер собрал множество знакомых. Праздновали двадцатитрехлетие Хэтти Блум. Как я мог забыть про ее день рождения? Меня мучило горькое раскаяние в собственной бесчувственности. Раньше я подобной забывчивостью не страдал. Неужели я так далеко забрел в своих изысканиях, что даже самые приятные развлечения и самые дорогие друзья остались в стороне? Ничего — вот только наведаюсь к доктору Бруксу, и на этом моя миссия будет выполнена.