Тень Эдгара По

— Ситуацию? — отозвался Дюпон, вероятно, почувствовав, что мое раздражение вызвано не только и не столько тем фактом, что Бонжур с Бароном поживились добытой нами информацией. Действительно, меня мучил вопрос: сумею ли я оправдаться перед Хэтти, стану ли для нее прежним Квентином?

— Я имел в виду сведения, которые есть у нас и которых до сих пор не было у Барона, — пояснил я более спокойным тоном, тщательно подбирая слова.

— Ах вот вы о чем. Не волнуйтесь, мосье Кларк. На добытых нами подробностях и фактах строятся газетные публикации; нашего с вами расследования эти сведения касаются в самой малой степени, если вообще касаются. Образно выражаясь, сердце нашего расследования снабжается совсем другой кровью. Не поймите меня неправильно. Подробности лежат в основе, порой их трудно добыть, но сами по себе они не дают истинной картины. Необходимо уметь сложить из них эту картину, а Барон, уж будьте уверены, складывает способом, принципиально отличным от нашего. Если вы боитесь, что теперь у него появится преимущество перед нами, оставьте страхи. Все как раз наоборот. Барон складывает неправильно — значит, чем больше деталей будет в его распоряжении, тем вернее мы его обгоним.

17

Милостивый государь,

В закусочной “У Райана”, на 4-м участке, находится джентльмен в весьма плачевном состоянии, называющий себя Эдгаром А. По. Он крайне расстроен; утверждает, будто знаком с Вами. Уверяю Вас, ему требуется срочная медицинская помощь.

Эту записку написал случившийся на избирательном участке наборщик по фамилии Уокер; написал, видимо, в большой спешке, ибо карандашный грифель почти проткнул грубую бумагу. Записка была датирована третьим октября 1849 года и адресована доктору Джозефу Снодграссу, который жил неподалеку от закусочной, во время выборов в конгресс и в органы штата служившей избирательным участком.

Через несколько дней после того как мы с Дюпоном проникли в кабинет доктора Снодграсса, а Хэтти застала меня в неприличной близости от другой женщины, Барон Дюпен снова наведался к Снодграссу.

Я следил за Бароном, видел, как на углу Балтимор-стрит он вдруг замедлил шаг, словно запамятовал, какая забота привела его сюда. Я находился на другой стороне улицы. Вечерняя сутолока служила мне надежной ширмой. Люди спешили в рестораны и гостиницы — приближалось время ужина; носильщики, как рабы, так и свободные, перемещались по мостовой, удерживая на головах огромные корзины. Ожидание затягивалось — Барон ничего не предпринимал. Внезапно раздался грохот экипажа; я отвлекся от Барона. Экипаж едва не задел меня, проехал еще немного и остановился.

— Эй, что ты делаешь! — донеслось изнутри. — Кучер! Мне не сюда нужно!

Бросив взгляд на Барона и убедившись, что он не сменил позицию, я решил выяснить, кто этот недовольный пассажир. Я двинулся к экипажу — и застыл как громом пораженный. В окне маячил человек, впервые виденный мной на кладбище, на углу Грин-стрит и Файетт-стрит. В тот день — на похоронах Эдгара По — он нервничал, переминался с ноги на ногу.

— Эй, кучер, ты меня слышишь? — раздраженно повторил он. — Кучер!

По странному капризу Вселенной, тот, кого я впервые увидел в царстве тьмы и вечного сна, в туманную и слякотную пору, был явлен мне при свете погожего вечера, среди оживленной, принаряженной публики. Я уже имел дело с Нельсоном По и Генри Геррингом; теперь передо мной оказался третий из четверых, провожавших Эдгара По в последний путь. Оставался только Закхей Коллинз Ли — однокашник По, если верить слухам, недавно получивший должность окружного прокурора.

Я шагнул к экипажу. Однако пассажир успел переместиться к другому окну и продолжал ругать кучера, одновременно дергая дверную ручку. Я хотел заговорить с ним через окно, но тут дверь отворилась.

— Доктор Снодграсс! Какая приятная неожиданность!

При звуке этого голоса я отпрянул от окна и шагнул к лошадям, откуда меня не было видно.

Голос, разумеется, принадлежал Барону Дюпену.

— Опять вы! — раздраженно выкрикнул Снодграсс, выбираясь из экипажа. — Что вы здесь делаете?

— Ровным счетом ничего, — отвечал Барон, невинно хлопнув ресницами. — А вы?

— Извините, сударь, я вынужден с вами распрощаться. У меня важная встреча. А этот каналья кучер…

Я взглянул на кучера и узнал раба Ньюмана. Все сразу стало понятно. Барон не просто так прогуливался — он ждал, когда к нему доставят Снодграсса. Без сомнения, Барон велел Ньюману объявиться возле дома Снодграсса как раз в то время, когда, он знал, Снодграсс станет искать наемный экипаж. В первый раз, подслушивая разговор Барона со Снодграссом, я не сумел толком разглядеть последнего. Теперь Барон извлек из кармана записку, подписанную Уокером (текст приведен выше), и развернул ее перед носом своей жертвы.

Снодграсс изменился в лице.

— Кто вы такой?