Тень Эндера

– Нет у меня теории. А мальчишку этого я не понимаю. Я вообще был против его появления у нас. Думаю, надо его отправить обратно.

– Нет!

– Нет, сэр, так, видимо, хотели вы сказать?

– После трех месяцев пребывания в школе он сумел самостоятельно прийти к выводу, что оборона в космосе лишена смысла и что мы должны были послать флот к родной планете жукеров сразу же после окончания последней войны.

– Он знает это? И вы являетесь ко мне с байками насчет того, что ему известно число палуб на станции?!

– Он не знает. Он догадался. Я сказал ему, что он ошибается.

– Очень надеюсь, что он вам поверил.

– А я уверен, что он сейчас пребывает в сомнениях.

– Тем больше оснований отправить его на Землю. Или на какую-нибудь заброшенную базу в космосе. Вы понимаете, что случится, если произойдет утечка секретной информации?

– Все зависит от того, как он воспользуется этой информацией.

– Но мы же ничего о нем не знаем, поэтому не можем строить даже догадок о том, как он ее использует.

– Сестра Карлотта…

– Вы что, смерти моей хотите? Эта женщина еще более непредсказуема, чем ваш карлик.

– Такой интеллект, как у Боба, не может быть отброшен только из боязни утечки информации.

– Но и секретность не может быть пущена по ветру из-за одного-единственного, пусть и талантливого, ребенка!

– Но неужели мы настолько глупы, что не сумеем создать еще нескольких слоев ложной информации специально для него? Давайте подберем ему нечто, что он примет за истину. Все, что нам нужно, так это придумать такую ложь, которая будет достойна того, чтобы он в нее поверил!

Сестра Карлотта сидела на скамеечке в крошечном садике, устроенном на террасе дома. Ее и старика-беженца разделял лишь невысокий столик.

– Я всего лишь изгнанник, доживающий последние дни своей жизни на берегу Черного моря.

Антон глубоко затянулся сигаретой и выпустил густой клуб табачного дыма, который поплыл над перилами в сторону Софии, внеся свой вклад в дело загрязнения воздуха, дрожащего над водой.

– У меня нет никаких властных полномочий, – сказала сестра Карлотта.

– Вы представляете для меня куда большую опасность. Вы связаны с МФ.

– Никакой опасности вы не подвергаетесь.

– Это верно, но лишь потому, что я не собираюсь вам ничего рассказывать.

– Благодарю за откровенность.

– Вы цените откровенность, но я не уверен, что вам понравилось бы то, что я могу сказать о чувствах, которые рождает вид вашего тела в мозгу русского старика.

– Попытка шокировать монахиню – не слишком спортивная игра. Трофеев-то не будет.

– Значит, вы относитесь к монашеству серьезно?

Сестра Карлотта вздохнула:

– Вы думаете, что я приехала к вам, потому что кое-что знаю о вас, и не желаете, чтобы я узнала еще больше? Но я приехала, потому что не смогла узнать о вас ничего.

– То есть?

– Ничего. Я занималась определенными изысканиями для МФ, и они прислали мне краткие рефераты статей, касавшихся исследований человеческого генома.

– И там оказалось мое имя?

– Напротив, ваше имя ни разу не упоминалось.

– Быстро же они забывают!

– Но когда я обратилась к источникам тех статей, которые сами по себе были весьма старыми работами, созданными еще до того, как служба безопасности МФ наложила на эти исследования свою лапу, я заметила определенную тенденцию. Ваше имя попадалось только в сносках. Но очень часто. А вот ваших собственных работ я нигде не обнаружила. Даже тезисов докладов и тех нет. Значит, вы не публиковались.

– И тем не менее на меня ссылались. Похоже на чудо, не так ли? А ведь вы – монахи – коллекционируете чудеса, верно? Чтобы творить новых святых.

– К вашему сожалению, напомню, что причисление к лику святых производится только после смерти.

– Так у меня уже осталось только одно легкое, – сказал Антон. – Так что ждать уж недолго, – во всяком случае, если продолжу курить.

– Но вы же можете и бросить?

– С одним легким требуется вдвое больше сигарет, чтобы получить искомое количество никотина. Поэтому приходится увеличивать число выкуренных сигарет, а не сокращать его… Все это очевидно, но вы рассуждаете не как ученый, а как верующая женщина. Думаете как законопослушный человек. Когда вы приходите к мысли, что нечто – зло, вы тут же начинаете избегать этого нечто.

– Ваши исследования касались генетических ограничений человеческого мышления.

– Да неужели?

– Сужу по тому, что именно это упоминалось в сносках. Конечно, те статьи не были посвящены этой проблеме, иначе их бы тут же засекретили. Но названия статей – тех, что в сносках, тех, что вы никогда не писали, – все они касались этой тематики.

– Да, в ряду научных карьер встречаются такие случаи: глазом не успел моргнуть, а ты уже, оказывается, сгнил на корню.

– Так вот, я хочу задать вам один гипотетический вопрос.

– Мой любимый вид вопросов – идущий сразу за риторическими. Обожаю дремать, пока они формулируются.

– Предположим, что некто решил нарушить закон и изменить человеческий генотип с целью усилить человеческое мышление, повысить уровень интеллекта.

– В этом случае этот некто окажется в большой опасности – его поймают и накажут.