Тень Эндера

– Не так, парень. Совсем не так. Он подружился с Алаем, а потом сделал так, что тот скорешил его с Бернардом.

– Бернард? Это тот, которому Эндер сломал руку в челноке?

– Верно. И я думаю, Бернард ему этого никогда не простит. Однако он понял, как обстоят дела.

– И как же они обстояли?

– Эндер – он хороший. Просто он никого не ненавидит. Если ты сам правильный, он тебе сразу же покажется, тебе захочется понравиться и ему. Если ты понравился Эндеру, значит ты сам о’кей, сечешь? Но если ты сам дерьмо, то от одного его вида тебя воротит. Оттого, что он существует, сечешь? И тогда Эндер пытается пробудить в тебе твои лучшие стороны.

– А как это – «пробудить лучшие стороны»?

– Не знаю, парень. Откуда мне знать? Понимаешь, вот знаешь Эндера долго, и он все это время хочет одного: чтоб ты был таким, чтобы он тобой гордился. Я говорю, будто… будто ребенок, да?

Боб покачал головой. Для него это звучало как присяга в верности. Это чувство Боб тоже не слишком хорошо понимал. «Друзья – это друзья, – думал он. – Как когда-то Сержант и Проныра – еще до появления Ахилла. Это не любовь. Когда появился Ахилл, они его полюбили; впрочем, и это чувство больше походило на поклонение… Богу. Он давал им хлеб, они отдавали хлеб обратно. Как… ну как… Он же и сам назвал себя „папа“. Это то же самое? Не был ли Эндер вторым Ахиллом?»

– А ты умница, пацан, – сказал Шен. – Я ведь тут давно. И ни разу не задумался. Как Эндер добился этого? Могу ли я повторить то же самое, стать вторым Эндером? Понимаешь, Эндер, он… велик, и тут я поделать ничего не могу. Разве что уж очень напрягусь. Я просто хочу быть с ним.

– Это потому, что ты тоже хороший.

Шен поднял глаза к потолку:

– По-моему, это именно то, о чем я говорил в самом начале. Выдал себя с головой. Получается, я просто трепло.

– Большое, старое трепло. – Боб улыбнулся.

– Он всего лишь… заставляет тебя хотеть. Я умру за него. Это звучит как геройский треп, а? Но это святая истина. Я могу умереть за него, могу убить за него.

– Ты будешь сражаться за него.

Шен понял это:

– Верно. Он прирожденный командир.

– Алай тоже будет за него сражаться?

– Будут многие из нас.

– Но кое-кто нет?

– Как я сказал: плохие, они его не любят, у них от него крыша едет.

– Значит, мир поделен: хорошие люди любят Виггина, плохие – нет.

На лице Шена снова появилось недоверчивое выражение.

– Непонятно, какого хрена я тебе несу эту фигню! Уж слишком ты ловок, чтобы верить в такое…

– Да верю я, – сказал Боб. – Не психуй на меня. – Это выражение он знал давно. Так говорят малыши, когда оказываются в глупом положении: «Не психуй на меня».

– Я не психую. Мне показалось, что ты надо мной потешаешься.

– А мне всего-навсего хотелось узнать, как Виггин обзаводится друзьями.

– Если бы я это знал, если бы по-настоящему понимал это, то у меня их было бы куда больше, чем сейчас. Но зато я дружу с Эндером, и все его друзья – мои, а я – их друг, и вот… вроде как семья.

Семья. Папа. Опять Ахилл.

К Бобу вернулся прежний ужас. Ночь после убийства Проныры. Труп Проныры в воде. А утром – Ахилл. Как он разыгрывал сцену перед малышами. И Виггин такой же? Папа…

А когда пробьет нужный час…

Ахилл – зло. Виггин – добро. Но оба создали семью. У обоих есть люди, которые их любят, которые готовы ради них пойти на смерть. Защитник. Папа. Добытчик. Мама. Единственный родитель толпы несчастных сирот.

«Мы же и здесь, в Боевой школе, все сироты. Мы не голодаем, но нам нужна семья.

Только не мне. Я в ней не нуждаюсь. Один папа уже поджидает меня с ножом в руке.

Нет, лучше уж быть папой, чем иметь папу!

Как же это сделать? Пусть кто-то полюбит меня как папу. Как Шен любит Виггина.

Шансов на это нет. Я слишком мал. Как щенок. У меня нет того, что им нужно. Все, на что я способен, – защищаться, вырабатывая систему защиты. У Эндера есть много такого, чему он может научить малышей, а они так хотят стать такими же, как он. Но я… Мне известна лишь собственная дорога».

Даже принимая такое решение, Боб отлично знал, что с Виггином он не покончил. Все равно Боб обязан узнать, чем обладает Виггин, что он представляет собой.

Летели недели, складываясь в месяцы. Боб тщательно выполнял все классные задания. Он неукоснительно посещал занятия в Боевом зале, где Даймак обучал их двигаться, стрелять, бороться в невесомости. По своей собственной инициативе Боб прошел все факультативные курсы, которые были доступны с его компьютера, получив за них самые высокие отметки. Он изучал военную историю, философию, стратегию.

Он прочел труды по этике, религии, биологии. Он следил за поведением всех слушателей Боевой школы – от только что прибывших залетных до готовящихся к выпуску.

Когда он встречался с ними в коридорах, он знал о них больше, чем они сами знали о себе. Знал, откуда они. Знал, тоскуют ли они по своим семьям, как они оценивают свою страну, религиозную или этническую группу. Знал, насколько ценными они могут оказаться для националистических или партийных организаций.