Тень Галена

Еще выше, третьим и самым верхним уровнем, стояла исполинская ротонда, по кругу украшенная колоннами из кварцита – особого камня, который не дает трещин даже в самом жарком пламени. Меж колонн как раз бесновался могучий огонь, зарево которого отблесками отражалось от хитрой системы установленных по кругу зеркал из отполированных медных листов. Свет от этого исполинского костра было видно на десятки миль вокруг. Венчала же ротонду статуя покровителя морей Посейдона, высотой достигавшая роста четырех взрослых мужчин. Но от земли она была так далеко, что ее едва было видно.

До сегодняшнего дня я никогда не был у маяка, да это не приходило в голову – любой, кто родился в Александрии, воспринимал его некой величественной, но естественной частью окружающего город пейзажа. К тому же проход туда, как я уже говорил, не был доступен всякому жителю. Вдруг кто-то решит затушить огонь или подать какие-то сигналы затаившемуся противнику?

К тому же неосторожный посетитель мог бы сломать, или украсть что-то из сложной оптической конструкции зеркал – в любом случае, оставлять маяк без охраны было бы неосмотрительно.

Подходя к маяку, я прошел через пару постов вооруженной стражи, безмолвно пропускавшей меня. Изумленный, я томился в предвкушении, что же такого заготовил Гален и почему так спокойно ведет себя охрана.

Обутые в сандалии, мои ноги ступали по длинной, мощеной булыжниками перемычке, отделяющей остров Фарос от материковой части Александрии.

В непосредственной близости от громадных стен величественного строения я увидел мужчину, облаченного в необычно длинную тунику, скрывающую ноги ниже колена. Поверх нее он был облачен в плотно прилегающий панцирь с изображением рельефа мышц живота и груди – лорика мускулата, как ее называли в римской армии. Такие иногда носили старшие центурионы[37] – я несколько раз видел их в городе, когда командиры из какого-нибудь египетского легиона получали день для отдыха и отправлялись в город за всеми благами и наслаждениями цивилизации, по каким только может истосковаться солдат на службе. Сердцем и не только.

Мужчина также был вооружен – на его правом боку я заметил ножны и рукоять римского гладиуса[38]. Он пристально изучал меня взглядом.

– Я Гай Целизий Руф – главный смотритель Фаросского маяка, – он представился. Его голос был хриплым и мужественным.

– А ты? Ты, должно быть, тот самый Квинт? Мне описали тебя кудрявым юношей среднего роста. Я велел своим людям пропустить такого ко мне, не задавая лишних вопросов.

– Да, Квинт Гельвий Транквилл, рад знакомству! – я смущённо кивнул.

Он протянул мне руку, и мы поздоровались.

– Важность маяка для нашего города такова, что никому не дозволено до особого разрешения подниматься наверх под страхом смерти, бесчестья и пыток. Но, клянусь богом Солнца, Юпитером и Зевсом в придачу – я пропустил бы твоего друга наверх, пусть даже сам император снизошел и запретил бы мне это делать, – горячо вспылил смотритель.

– Гален – великий врач и великий человек! – лицо его озарилось восхищением и восторгом. Было странно видеть столько эмоций на мужественном лице офицера. Он говорил о Галене словно тот был, по меньшей мере, кем-то полулегендарным.

Я глядел на него в растерянности, не понимая, о чем он столь страстно рассказывает.

– Он не поведал тебе о снятом с меня проклятии? Неужели не говорил? — нетерпеливо осведомился смотритель.

Я постарался припомнить, но в памяти всплыл лишь день, когда Гален упражнялся с переливанием воды между какими-то странными горшками. Это было много месяцев назад. Вряд ли это может быть связано, решил я.

– Если не рассказывал – это обязан сделать я! – горячо выпалил смотритель. Ведь иначе, о боги, ты ведь ничего не знаешь о собственном учителе! Ты ведь его ученик, так? Я верно понял?

Я кивнул.

– Почти ежедневно мы обсуждаем самые разные темы, – начал было я, пожав плечами – может быть, он еще просто не успел? А о чем эта история?

– Ах! – Смотритель нетерпеливо махнул на меня рукой. – Гвинейские черви – кажется, так. Дракункулез, да-да – так он это назвал. Ужасно неприятно все это вспоминать, но меня заживо пожирали черви – начал Гай.

Я вздрогнул.

– Копошась под кожей, они выглядели, словно тонкие змеи, поселившиеся по всему моему телу. Да так оно, в сущности, и было! Началось все совершенно внезапно, когда одним утром я заметил, как на моих ногах под кожей что-то шевелится. Я человек из семьи не без имени. Конечно же, стремглав я обратился к лучшим лекарям и жрецам Александрии. Шли недели, прошел месяц. Но тщетно! Они давали мне травы, мази, купали и разминали, воскуряли благовония, пытаясь умастить богов. Даже принесли в жертву белого быка. А в это же самое время черви, словно умиротворенные их бессилием, бурно размножались во мне. С каждым днем их становилось все больше! Они ползали уже и под кожей туловища и даже в моем лице, прогрызая тоннели где-то внутри головы – смотритель скривился, вспоминая пережитое омерзение.

Нелегко было представить, как все это выглядело.