Тень Галена

– И тогда твой учитель принес металлическую пластину, вогнутую вовнутрь. Моим клинком мы пробили в ней отверстие, чтобы я мог вдыхать воздух через тростниковую трубку и не задохнулся. И затем он закрепил пластину на деревянной ручке, погрузив мое лицо внутрь, как можно ближе, но не касаясь пластиной кожи, дабы тяжелые ожоги не обезобразили меня. Гален напоил меня какими-то настоями и стал неспеша разогревать металл пламенем факела.

Я попытался вообразить себе такую картину, но становилось все труднее.

– Было жарко, было чудовищно жарко, нечем дышать и с моего лица широкими ручьями валил пот. Несколько раз я был в шаге от потери сознания. Моя кожа распухла. В голове моей центурия легионеров усиленно стучала в набат, надрывая все силы. Тяжёлыми толчками отзывался каждый удар пульса. Все это, казалось, продолжалось целую вечность, словно я уже умер и меня пытают подземные чудовища. Следом за испытаниями жаром пошли мучительные минуты травления. Я дышал через трубку, но и так почувствовал, что твой учитель как-то исхитрился окуривать мое лицо плотным густым дымом. Глаза нестерпимо жгло, хотя я держал их плотно закрытыми. А потом он убрал пластину. Стал хватать и вытягивал червей, ослабленных этим нестерпимым жаром и дымом. Надавливал на размякшую кожу, и хватал, хватал, хватал – его пинцет прыгал по моему лицу, пока я лежал в забытьи. Ну а потом все кончилось и вот я здесь, живой – смотритель горько усмехнулся. – Конечно, теперь у меня нет семьи, но есть жизнь и свобода ею распорядиться.

Гаю, должно быть, было видно, что я растроган его историей и едва сдерживаю слезы. Да ведь так оно и было!

– Ну-ну, парень, полегче! Все это уже позади! – Гай хлопнул меня по плечу. – Смотри, даже следы на лице почти незаметны, – он улыбнулся.

Шрамы действительно были едва видны.

– Иди, он просил пропустить тебя. Иди! – Гай улыбнулся и махнул в сторону маяка.

Я двинулся ко входу.

В огромном каменном основании маячила широкая резная дверь на мощных петлях. Над ней, на стене, я разглядел четко выведенную надпись:

«СОСТРАТ ИЗ КНИДИИ, СЫН ДЕКСТИФАНА, ПОСВЯТИЛ БОГАМ–СПАСИТЕЛЯМ РАДИ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ».

Говорят, раньше там значилось имя царя Египта Птолемея, что желал обессмертить себя строительством маяка и отдал приказ о постройке. Хитрый Сострат же высек послание на камне, а имя царя написали на штукатурке, которой обильно замазали надпись. И когда век спустя штукатурка треснула и обвалилась, любой уже знал правду про истинного создателя александрийского чуда.

– Эй постой! – окликнул меня смотритель, — это была вода! Не проклятие. Вода! Понимаешь? И он смог доказать это! Много дней он экспериментировал с нильской водой и ее очисткой. Там, вроде, что-то такое водится, откуда все эти черви потом и берутся. Никто не верил, что это может не быть проклятием, но Гален… Он смог заразить этой дрянью пса. Через воду! Пес тот был совсем старым и вскоре умер, совсем не от червей, которые едва появились. Но видел бы ты рожи докторишек и жрецов, что мнили себя великими! Проклятия? Боги? Обреченность?

Гай Целизий Руф расправил плечи и смачно сплюнул на булыжники.

***

После крутого подъема по казавшимся бескрайними лестницам, задыхаясь на ступенях и останавливаясь, время от времени, перевести дух я, наконец, выбрался наружу на верхней площадке. Вид с высоты полета птиц вскружил бы голову любому!

За моей спиной раскинулся громадный город. Второй в империи, после самого Рима. Далеко внизу я видел сотни и тысячи терракотовых[40] крыш, выложенных черепицами из обожженной глины. Бескрайняя синева моря ярко блистала в лучах заката. Стоя здесь и глядя на крохотных людей, снующих где-то далеко внизу, можно было на миг почувствовать себя богом.

Наверху ревело пламя. Языки огня лизали колонны ротонды и выбивались наружу, словно пытаясь пригрозить, что ни одна, даже самая грандиозная постройка не удержит мощи первозданной стихии.

Неподалеку я увидел Галена. Он сидел, свесив ноги, и под его сандалиями на добрую сотню шагов не было ничего, кроме пустоты.

Я молча сел рядом.

Внизу шумело море. Мощные волны накатывались на берег, но с такой высоты мы едва могли их слышать.

– Видишь, Квинт? – тихий голос Галена прорезал сгустившееся молчание. Знаешь, почему здесь так хорошо?

Я вопросительно посмотрел на него.

– Над нами огонь, – он обернулся на ревущее пламя. – Под нами – вода.

Я взглянул на беспокойное море далеко внизу.

– Воздух обдувает нас прохладной свежестью.

Мигом позже действительно подул ветер. Была зима и, несмотря на жаркий египетский климат, ближе к ночи становилось зябко – я поежился.

– Ну а это – Гален постучал по каменному блоку, на котором мы сидели, намертво сшитому с соседними, — это твердь. Земля! Все стихии здесь, Квинт! Все здесь, с нами. Гармония!

Огонь, воздух и вода сражались друг с другом, словно пытаясь перекричать.

Земля и мы молчали.