Тень Галена

– Может быть, все-таки хочешь посмотреть? Я еще сделал отличные копии работ Маринуса, многое дополнил! А с Эразистратом ты знаком? Он работал примерно в то же время, что и Герофил...

Да, мой читатель. Если ты не тот редкий энтузиаст, что на глубину веков погружался в историю греческих медицинских школ, то ты, как и я в тот день, ничего не понял из этих сумбурных представлений. Но я был вынужден признать, что в столь увлеченных натурах, готовых факелом вспыхнуть, едва завидев единомышленника, есть нечто притягательное. Был только один досадный нюанс. Единомышленником я не был! И, как бы я ни опасался показаться новому знакомому невежливым, пришло время это наконец прояснить.

– Постой, Гален – я со всей возможной деликатностью высвободился. – Безмерно рад нашему знакомству, но, прошу тебя, я вовсе не врач! Боюсь отнять твое время зря.

Я сделал полшага назад и теперь мы смотрели друг другу в глаза. Тень задумчивости пролегла на лице молодого человека, пробежала меж бровей и исчезла в уложенных волосах.

– Да-да, прошу прощения. Я, кажется, увлёкся, может поспешил – тихо пробормотал Гален. Сегодня была такая интересная операция… Ну а что же ты изучаешь?

За время предыдущей сумбурной беседы, если так это можно назвать, мы успели покинуть своды библиотеки при храме Сераписа и теперь стояли на улице. Прошло часов восемь после рассвета и, в эту фазу дня, ядовитое египетское солнце особенно жгло. Несколько минут и одежда начнет пропитываться потом – нужно было срочно укрыться в тени. Спиной я уже чувствовал давящий жар.

– Всего понемногу, пожалуй. Сейчас вот, недавно, приступил к философии – после некоторой паузы пробормотал я.

Гален улыбнулся и мечтательно посмотрел куда-то сквозь меня, словно вспоминая нечто приятное.

– Философия, мой юный друг, – задумчиво протянул он, – столько течений, столько взглядов…А сколько противоречий! Стоицизм? – он строго взглянул на меня. – Нет-нет, это едва ли… может быть, изучаешь эпикурейство?

Я рассеянно кивнул.

– Предпочитаю Аристотеля! Вот универсальный ум и метод – строго парировал Гален. И, конечно, Платона[15] – в его Тимее идеи причинности затмят любые политические рассуждения. А эти отсылки к Атлантиде, которую боги утопили в морских пучинах за алчность, роскошь и гордыню? Не попахивает ли антиримскими настроениями? Ты же не против императора, Квинт? – на последних словах Гален заговорщицки понизил голос и подмигнул мне.

Я испугался и ничего не ответил. Только умоляюще посмотрел на навязчивого собеседника, который вздумал теперь еще и устраивать политические провокации. Вокруг сновало множество людей. Нас, стоящих на солнцепеке уже успели заприметить и удивленно рассматривали пара обосновавшихся при храме торговцев.

Гален громко рассмеялся, закинув голову и обнажив ряд белоснежных зубов.

– Не бойся, мой юный друг – поверь, здесь никому нет дела до наших мнений. Да и Рим, вроде, не у самого моря раскинулся, не так ли? Я, впрочем, там пока не был, – с улыбкой добавил он.

– А откуда ты? Из Афин? – я набрался смелости проверить свою догадку о греческом происхождении нового знакомого. Заодно хотелось попытаться увести его от научных тем, чтобы не садиться в лужу при упоминании каждого второго трактата. Совсем начистоту – еще лучше было бы нам уйти хоть куда-то с проклятой жары или, по крайней мере, мне спрятаться от нее самому.

– Афины прекрасный город, но даже там нет такой роскошной библиотеки, как у нас в Пергаме, – задумчиво начал Гален, – Пусть она и поменьше вашей Александрийской, но разрази меня Зевс[16], если и пергамские привратники столь же непроходимо тупы! Хотя я, впрочем, рад новым знакомствам – добродушно рассмеявшись заключил он.

– Ну а тебя, Квинт, какими ветрами занесло в Александрию? Или ты вырос здесь? Если так, то прости – из уважения к юному римскому гражданину я буду вынужден взять свои слова о бесчисленных недостатках египетской жемчужины назад. Хотя…

Он рассмеялся.

Удивительно болтливый. Дерзко-ироничный. Горячо увлечённый и уверенный в своей всеохватной правоте – таким был Элий Гален в день нашей первой встречи. Он был старше меня на доброе десятилетие. Мне многое предстояло узнать об этом удивительном человеке в дальнейшем. Многим восхищаться, а многое и возненавидеть. Еще большему – научиться у него.

Но тогда, полвека назад, растерянный, юный и смущенный напором его обращения, я разрывался между интригой необычного знакомства и желанием поскорее отыскать уместный предлог, чтобы сбежать.

Но куда там – разразившись очередным потоком речей, ловко увязывая медицину, философию, политику и цитаты десятков древних авторов воедино, Гален тащил меня за собой, словно течение мощной реки.

– У меня идея, а не выпить ли нам прохладного вина? Египетское, правда, жидковато, да и пованивает – сущая дрянь! Но ведь день такой жаркий…

***