Тень Галилеянина

Многоуважаемый коллега Кратцингер,

Вас «восхищает» смелость, с которой я выдумываю истории о Пилате. У Вас как у историка и экзегета, по Вашим словам, не достало бы на это совести.

Разумеется, Пилат никогда не вел тех разговоров, которые я приписываю ему. Но общий контекст его деятельности, ясный из этого разговора, – тот самый, анализу которого я посвящаю лекцию об историческом фоне Нового Завета. Ведь предмет исторического исследования – это не только события сами по себе, но еще и типичные конфликты и структуры. Они создают ту «канву», по которой развивается придуманное мною действие.

Если позволите, хотел бы здесь прибегнуть к нашему специальному языку, которым мы пользуемся в академических кругах. Итак, условием «нарративной экзегезы» – так в наше время принято называть мой роман об Иисусе и похожие тексты – является отход от событийной истории в сторону структурной истории. Глубинная структура нарративной экзегезы состоит из исторически реконструируемых образцов поведения, конфликтов и трений, ее поверхностная структура – из вымышленных событий, где исторический материал, полученный из источников, подвергается художественной переработке. Такое определение «нарративной экзегезы», на мой взгляд, слишком претенциозно. Но Вы же прекрасно знаете: к тому, для чего не придумано сложного определения, в научных кругах не станут относиться серьезно.

Кроме того, в «нарративной экзегезе» при использовании материала источников иногда позволяется пренебрегать хронологией. Даже события, случившиеся после смерти Иисуса, могут привлекаться в качестве иллюстрации структурного контекста того, что происходило в его эпоху. Так, например, я не задумываясь и с чистой совестью, переношу на двадцать пять лет назад отшельника «Банна», который, как известно, жил в Иорданской пустыне в пятидесятые годы. Вы отметили это. Для Вас это «анахронизм». Но наука часто допускает такие анахронизмы. Разве не станем мы по праву критиковать такую научную работу об Иоанне Крестителе, где не будет сказано, что ближайшая параллель к Иоанну – отшельник Банн?

С нетерпением жду Вашего отклика на следующую главу!

С пожеланиями всего наилучшего,

искренне Ваш,

Герд Тайсен

Глава III Андрей принимает решение

Андрей – шпион Пилата? Никогда! Все во мне восставало при этой мысли. Пусть он сгноит меня в этой дыре – никогда и никого не соглашусь я предать в руки римлян! Да, верно: римляне принесли в нашу землю покой и мир. Но что это за мир, насажденный средствами насилия и шантажа! Что это за покой, который только потому и держался, что людям заткнули рты! Голова готова была лопнуть от всех этих мыслей.