Тень Гегемона. Театр теней (сборник)

Этот уровень лежал двумя этажами ниже. Решения принимались помощниками высшего генералитета. Шесть месяцев ушло у Хань-Цзы, чтобы понять, что любая встреча с высшим начальником бесполезна, потому что придется встречаться сперва с его помощниками и каждый раз следовать их рекомендациям. Сейчас он уже не пытался встречаться с кем-нибудь другим. Но чтобы организовать такую встречу, надо было послать изысканную просьбу каждому генералу, признавая, что, хотя тема встречи настолько важна, что решение следует принять немедленно, она все же так тривиальна, что генералу достаточно послать своего помощника на встречу с Хань-Цзы.

Он так и не понял до сих пор, зачем был нужен этот изощренный спектакль, оказание всех формальных знаков уважения к традициям и форме, если только генералы действительно верили в важность всей этой ерунды и каждый раз решали: прибыть лично или направить помощника.

Конечно, вполне возможно, что генералы даже не видели этих писем, а за них принимали решения помощники. Но, скорее всего, его записки попадали к каждому генералу с примечанием: «Вопрос достоин присутствия благородного и достославного генерала» или «Ненужная потеря драгоценного времени героического вождя. Недостойный помощник будет счастлив сделать записи и сообщить, если будет сказано что-либо достойное ушей полководца».

К этим шутам Хань-Цзы не был лоялен. Как только они принимали решения сами, всякий раз безнадежно ошибались. Те же, кто не был так подвластен традиции, служили только своему самолюбию.

Но Хань-Цзы был до конца верен Китаю. Он всегда действовал в интересах Китая и дальше будет поступать так же.

Беда в том, что «интересы Китая» он зачастую определял так, что вполне мог оказаться у расстрельной стенки.

Например, письмо, которое он послал Бобу и Петре, надеясь, что они поймут грозящую Гегемону опасность, если тот действительно считает своим источником Хань-Цзы. Передача таких сведений определенно была изменой, поскольку авантюра Ахилла была утверждена на самом верху и потому обернулась политикой Китая. И все же она стала бы катастрофой для престижа Китая в мире, если бы стало известно, что Китай подсылает к Гегемону убийц.

Но этого никто не хотел понимать, в основном потому, что все считали Китай центром вселенной, вокруг которого вращаются прочие страны. Какая разница, если там будут считать Китай страной тиранов и убийц? Кому не нравится, что делает Китай, может сидеть дома и молчать в тряпочку.

Но нет непобедимых стран, и даже Китай может быть побежден. Хань-Цзы это понимал, а другие – нет.

Легкость завоевания Индии сослужила дурную службу. Хань-Цзы настаивал на разработке самых разных аварийных планов, если не удастся внезапная атака на армии Индии, Таиланда и Вьетнама. Но кампания дезинформации, проведенная Ахиллом, оказалась столь удачной, а оборонительная стратегия Таиланда – столь эффективной, что индийцы полностью увязли, истощили свои запасы и боевой дух упал ниже нулевой отметки, когда китайские армии хлынули в страну, разрезая индийскую армию на части и глотая каждый кусок за считаные дни – иногда и часы.

Конечно, вся слава досталась Ахиллу, хотя это планы, составленные Хань-Цзы с его персоналом из почти восьмидесяти выпускников Боевой школы, позволили разместить армии Китая именно там, где им надлежало находиться, и тогда, когда это было нужно. Нет, пусть приказы писала команда Хань-Цзы, отдавала их администрация, и потому именно ее сотрудникам достались все медали, а отдел стратегического планирования получил только групповой похвальный отзыв. Это было как если бы какой-нибудь подполковник им сказал: «Ничего, ребята, вы старались как лучше». И боевой дух подняло соответственно.

Что ж, пусть слава достается Ахиллу, поскольку, по мнению Хань-Цзы, захват Индии был делом бессмысленным и обреченным на поражение – не говоря уже о том, что неправедным. У Китая нет ресурсов, чтобы решить проблемы Индии. Когда Индией правили индийцы, страдающий народ мог обвинять только своих соотечественников. Но теперь, если что не так – а в Индии всегда что-нибудь не так, – виноваты будут китайцы.

На удивление, поставленные Китаем администраторы не впали в коррупцию и работали усердно, но факт есть факт: чтобы покорить страну, нужна подавляющая сила – или полное сотрудничество. Поскольку и думать не приходилось, что китайские захватчики смогут себе обеспечить второе, и не было надежды осуществить первое, то оставался единственный вопрос: когда сопротивление начнет создавать проблемы?

И это случилось вскоре после того, как Ахилл отбыл в Гегемонию, когда индийцы стали собирать камни. Хань-Цзы должен был отдать им должное, когда это движение стало всего лишь досадной помехой, и притом мощным символом гражданского неповиновения: индийцы проявили себя истинными сыновьями и дочерьми Ганди. И даже тогда чиновники не прислушались к Хань-Цзы и дали втянуть себя в лавину ширящихся репрессий.

«Так что… ведь не важно, что думает внешний мир? Мы можем делать что хотим, потому что нет на свете силы или воли, которая бросила бы нам вызов. Разве не так?