Тень гильотины, или Добрые люди

– Держи, приятель, – говорит он, наполнив стаканы.

Полицейский заходится пьяным хохотом, женщины ему вторят. Вот уже несколько часов оба приятеля развлекаются с ними в борделе на Шоссе-д’Антен, в районе на севере города, пользующемся дурной славой.

Победу празднуют по всем правилам: хорошее вино, добрая стряпня, широкая кровать и две девахи приемлемой наружности, и все это за тридцать ливров. Праздник есть праздник.

– За успех, – говорит Мило, поднимая стакан. – За тысячу пятьсот ливров!

– Слишком много болтаешь, – упрекает его Рапосо, искоса поглядывая на женщин.

– Не беспокойся. Им можно доверять.

– В жизни не видел шлюхи, которой можно доверять.

Женщина, сидящая у него на коленях, недовольно шевелится, услышав знакомое слово. Рапосо жестко и холодно смотрит ей в глаза.

– Да, ты все верно поняла, – говорит он. – Putain… Salope…[108] Все вы шлюхи – и ты, и шалава, которая тебя родила…

Оскорбленная женщина делает попытку встать и тянется за платьем. Рапосо хватает ее за волосы и не дает подняться.

– Не будешь сидеть смирно, я тебе голову оторву. Свинья.

Мило подливает еще вина, произносит несколько фраз на жаргоне, который Рапосо едва понимает, и обстановка разряжается. Женщина, сидящая на коленях у Рапосо, смягчается и в конце концов снова хихикает.

– Что ты им сказал?

– Что мы им набьем золотыми монетами одно место.

Рапосо мрачно смотрит на приятеля:

– Нет, все-таки сегодня ты слишком много болтаешь.

– Успокойся, дружище, – хохочет полицейский. – Мы на моей территории. И с нами хорошие девочки. Они умеют молчать, особенно если ты не скупишься.

Рапосо недоверчиво ухмыляется, рассеянно поглаживая груди женщины, сидящей у него на коленях. Он думает об академиках: как просто оказалось отобрать у них деньги! Но какие шаги предпримут они дальше? В том, что касается денег, дело выглядит завершенным. Выглядит, мысленно повторяет он, снова и снова произнося про себя это слово. Сейчас предстоит выяснить, покинут ли адмирал и библиотекарь Париж или останутся в городе, пытаясь раздобыть книги каким-либо иным способом. Однако Рапосо не представляет, что это может быть за способ. Тысяча пятьсот ливров на дороге не валяются. Сейчас задача состоит в том, чтобы в ближайшие часы не терять их из виду, и агенты Мило позаботятся об этом.

– Сделай лицо попроще, приятель, – говорит ему полицейский. – Дело сделано. Разве нет?

– Про такие дела точно никогда не знаешь.

– Что верно, то верно. Но академикам твоим придется несладко.

– Все равно: точно все никогда не знаешь.

– Насчет «не знаешь» касается, мой дорогой, тебя одного. Мне-то кое-что известно.

– Да? И что же?

– А то, что завалю-ка я еще раз эту чертову потаскуху ногами кверху и засажу ей хорошенько сзади и спереди. С твоего позволения.

– Это пожалуйста…

– Смотри хорошенько и учись!

Рапосо выпивает еще вина. Блондинка засовывает ему в ухо теплый мокрый язык, шепотом приглашая присоединиться к первой паре, но он с досадой спихивает ее с колен. Чертовы академики не выходят у него из головы. Что они теперь намерены предпринять? Инстинкт нашептывает ему, что дела обстоят вовсе не так просто, как кажется. И дело не сделано, несмотря на заверения Мило. Адмирал Педро Сарате, этот долговязый худой тип, который так ловко орудовал шпагой на Елисейских Полях, а до того хладнокровно палил из пистолета в разбойников, напавших на них в лесу у реки Риасы, не из тех, кто сдается без боя. Несмотря на свой возраст. Мысль о том, что, потеряв деньги, они тем самым выбывают из игры, кажется Рапосо ошибочной. А он не любит совершать ошибки, особенно когда ему платят деньги за то, чтобы он их не совершал.

– Пойдем к ним, – настаивает шлюха, кивая на кровать, где Мило и ее товарка уже переплелись телами.

Рапосо качает головой, одновременно с любопытством наблюдая, с каким пылом трудится полицейский. Наконец, мгновение поразмыслив и вроде бы придя в себя, одной рукой он расстегивает ширинку своих штанов, другой нагибает женщину.

– Вставай на четвереньки, – приказывает он.

В этот миг стучат в дверь. Стучат настойчиво, все громче и громче, так что даже Мило вынужден прервать свои упражнения в постели, а Рапосо, оттолкнув женщину, которая уже склонилась к его расстегнутой ширинке, бормочет проклятья, встает и шагает к двери, на ходу кое-как заправляя рубашку.

– Какого черта нам мешают? – спрашивает Мило, лежа в постели.