Тень горы

Олег отослал футболки в Москву, по одной каждой из разнояйцевых сестер, и в ожидании ответа от своей феромонной паломницы Ирины вполне мог, по методике Дидье, обзаводиться новыми запахами.

Дивушкам он нравился. Да он всем нравился, в том числе и мне. Но в данный момент я мог думать только о Карле, застрявшей где-то в городе без всякого присмотра.

– Помочь с готовкой? – предложил Винсон, выходя нетвердой походкой из туалета.

– Не стоит, мистер Винсон, – сказал Рэнделл. – Я думаю, кулинарное искусство мистера Олега – это зрелищный вид спорта и бескровный.

– Так вы говорите, что вы… – обратилась к нему Дива, прислонившись к Дидье.

– Его зовут Рэнделл, – сказал Дидье. – Я говорил тебе о нем. Он тайна, раскрывающаяся в ладно скроенных фразах.

– Да, я Рэнделл, мисс Дива, и для меня большая честь повторно познакомиться с вами.

– Садитесь, пожалуйста, с нами, Рэнделл, – сказала она, похлопав по матрасу.

– Могу я со всем почтением попросить, мисс Дива, чтобы мистер Винсон присоединился к нам? Я вроде бы присматриваю сегодня за ним, а ему, наверное, необходимо устроиться где-то в удобной позе.

– Конечно, – сказала Дива и опять похлопала по матрасу. – Прилягте, Винсон.

– Большое спасибо, – сказал Винсон, когда Рэнделл помог ему опуститься на мой матрас и подсунул ему под голову одну из моих подушек. – Знаете, моя девушка в ашраме. Боюсь, я сегодня немного перепил и вчера тоже, потому что, понимаете, она в ашраме и типа водит дружбу там с Господом Богом, и что я могу с этим поделать? Не могу же я драться с Богом из-за девушки. Но если Он такой могущественный, почему Он не может завести себе свою подружку? Все это меня выматывает. Серьезно.

– Да, беби, нелегко тебе, – посочувствовала Дива.

– Это всем нелегко, мисс Дива, простите, что вмешиваюсь, – сказал Рэнделл. – Это называется отчуждением привязанности[97] или, проще, борьбой привязанностей.

Дива потянулась к Рэнделлу через Дидье и положила руку ему на предплечье:

– Рэнделл, если я буду платить вам вдвое больше, чем Карла, вы не пересядете на мой корабль?

– Я работаю на мисс Карлу не ради денег, – улыбнулся он. – Это привилегия, так что, при всем моем уважении, я останусь у нее на борту и, если понадобится, помогу ей управиться со спасательной шлюпкой.

Дива оценивающе разглядывала его улыбку.

– Если нам придется проторчать здесь всю ночь, все мы узнаем друг друга гораздо лучше, – сказала она.

– Каждая минута в вашем обществе – это большая честь, мисс Дива.

Я вышел в свою спальню, где надеялся иметь честь пробыть хоть минуту в одиночестве, но Дива тут же выскочила вслед за мной, развернула меня и, вцепившись в отвороты моего жилета, спросила шепотом:

– Между Карлой и Рэнделлом есть что-нибудь?

– Что-что?

– Если есть, то я не буду вторгаться на ее территорию. Карла мне нравится.

– Вторгаться?

– Но если между ними ничего нет, то, знаешь, Лин, это просто потрясающий парень. Он такой горячий, что просто плавишься, йаар.

«Наш прекрасный Бомбей горит, – думал я. – Дома исчезают. Люди гибнут».

– Угу, – сказал я, глядя на нее и не понимая, почему ее не заботит локдаун, который может продлиться несколько дней, но мне было радостно снова услышать тигриный рык прежней Дивы.

– Значит, все о’кей?

Она смотрела мне в глаза, озабоченно ожидая ответа.

– Ну да.

– И между Карлой и Рэнделлом абсолютно ничего нет? Он такой сексапильный, что в это просто трудно поверить.

Мир не должен меняться так быстро и так необъяснимо, однако так он всегда и делает. Я не мог этого понять. Карла катается с Бенисией, Навин с Кавитой, Дива заигрывает с Рэнделлом, целая толпа пережидает бурю в моей комнате. У меня в этой буре был только один ориентир: Карла, которая, возможно, где-то застряла и ждет меня.

– Не волнуйся, Дива, все о’кей.

Она выскользнула из спальни, я закрыл за Дивой дверь и прислонился к ней, но запирать не стал. Я не хотел, чтобы они услышали, как я закрываюсь на ключ, и подумали, что мешают мне. По мне, так пускай бы они оставались тут хоть месяц. Просто мне нужно было минуту побыть в одиночестве, и я подпер спиной дверь, ожидая, что вот-вот кто-нибудь попытается открыть ее.

Кавита была права. На алтаре моей души Карла всегда занимала центральное место, даже когда я возжигал свечи преданности с Лизой. Карла была иконой, перед которой я молился с той секунды, когда впервые увидел ее.

Наверное, это грех – отдавать кому-либо свою любовь, если не можешь отдать сердце? Умираем ли мы при этом внутри на время, или же любовь продолжает жить? Наверное, эта голубка поранила крылья, когда, распахнув окно, вырвалась на свободу? Были ли мы счастливы с Лизой, как я думал, или же я только думал, что счастлив? Я жил во лжи с Лизой или лгал, что живу?