Тень и искры

– Я не лгу, – поклялась я. Хотела, чтобы он мне верил. Это была правда. – Я тоже никогда такого не чувствовала. Никогда.

На его челюсти дернулась мышца.

– Я сейчас плохо себя контролирую, – невнятно произнес он. – Не хочу навредить тебе.

– Ты не навредишь.

По нему пробежала волна, по всему его телу, и я ощутила ее глубоко внутри себя.

– Ты не знаешь. И я не знаю, – сказал он.

– Но ты же не навредил, когда кормился, – рассудила я, поглаживая большим пальцем его челюсть. – И теперь не навредишь.

– Твоя вера в меня… – Он вцепился в мои волосы. – Она восхитительна, но безрассудна.

– Твой страх не оправдан, – возразила я и подняла ноги на его бедра.

У нас обоих перехватило дыхание. Прижавшись коленями к его бокам, я перекатила его на спину. Мне это удалось только потому, что я застигла его врасплох. От этого усилия у меня весь воздух вылетел из легких, и в то же время по мне прокатилось удовольствие – изменение позиции усилило ощущение от него, он даже каким-то образом проник еще глубже. Я уперлась ладонями ему в грудь, восстанавливая равновесие.

– Но я безрассудна.

Ответный стон Никтоса отозвался во мне.

– Боги богов…

Он смотрел на меня, а мои волосы упали вперед, ему на грудь. Здесь раны исчезли, а на животе стали почти незаметны.

Я почувствовала облегчение. Его глаза казались калейдоскопом серебряного и белого, а черты лица не такими обострившимися, но я все равно видела тени под кожей, создающие красивый мраморный эффект. Я нерешительно качнулась вперед.

– Это так… ты собираешься меня убить?

– Нет.

Я поднялась так, что внутри остался лишь кончик, а потом опустилась обратно так, что нас не разделяло и дюйма.

– Уверена? Потому что я думаю, что ты убиваешь.

Он положил одну руку на мою талию, а другой взял мои волосы и убрал назад. Я качнула бедрами. Его полуприкрытые глаза поймали мои, а потом он перевел взгляд на волосы, которые держал, на мою грудь и наконец туда, где мы соединялись.

– И кажется, мне понравится такой способ умереть.

С колотящимся сердцем я откинула назад голову и схватила его запястье. Поднесла его руку ко рту, поцеловала ладонь и опустила к моей груди. Трепеща, я раскачивалась в медленном, томительном темпе, протягивая его любопытные исследующие пальцы по своему животу туда, где мы соединялись. Я прижала его пальцы к тугому, чувствительному комку нервов и вскрикнула, когда глубоко внутри меня отозвался резкий вихрь.

Он прорычал ругательство и оттолкнулся бедрами от кровати, поднимая нас обоих.

– Ты слишком хороша, льесса.

Льесса.

Моя голова дернулась вперед, глаза открылись. Его слова, трение при каждом выходе и возвращении, его дразнящие пальцы вызвали бурю ощущений, которые быстро превратились в водоворот глубокого напряжения. Я была близка, я судорожно вцепилась в него, вогнав ногти в его плечи, а Никтос следовал за мной, его бедра поднимались, встречаясь с моими. Вскоре наши движения утратили ритм. Нас вел чистый инстинкт, подпитанный общей потребностью, толкающий нас все ближе к краю, с которого я наконец сорвалась. Я выкрикнула его имя, когда напряжение лопнуло и по мне прокатились волны освобождения. Я скользнула вперед, упираясь обеими руками в его грудь, а его толчки стали быстрее и глубже. На меня каскадом обрушилось наслаждение, а он крепко обхватил меня, прижимая мою грудь к своей, и перекатил под себя. Его бедра лишь раз глубоко толкнулись, он кончил и уткнулся головой в мое плечо, содрогаясь от освобождения.

Я обнимала его, поглаживая по спине, а по моему телу все еще прокатывались отголоски. Он лежал так некоторое времени. Часть веса он перенес на руку, но все равно был тяжелым. Я лелеяла эти минуты, впитывала их. Эту близость и то, что мы все еще соединены. Между нами не было ничего, только его запах и мой. В эти мгновения я была Серой, а он для меня – Эшем. И я поглощала все это. С жадностью. Нас. Потому что, как и у озера, я знала, что это не продлится долго.

И оно не продлилось.

Никтос медленно поднял голову. Мои руки замерли на мощных мышцах его спины. Он уставился на меня. Опять считает веснушки? Смотрит, не изменились ли они загадочным образом? Или собирается меня поцеловать? Я хотела, чтобы он меня поцеловал.

Он опустил ресницы, прикрывая глаза, а потом скатился с меня и лег рядом на спину.

Несколько минут я не шевелилась. Не могла. Я приложила все силы, чтобы протолкнуть комок в горле и наспех заштопать трещины, которые расползались в груди. Неужели я правда думала, что он меня поцелует? После того, что узнал? Он хотел меня – моей крови и моего тела. Ему это было необходимо так же сильно, как и мне узнать – каково ощущать его внутри себя. Поцелуи сюда не входили. Поцелуи… это нечто гораздо более интимное и теперь запретное.

Сглотнув комок в саднящем горле, я повернулась к нему. Никтос лежал на спине, подсунув одну руку под голову, а другая покоилась между нами. Он не смотрел в потолок. Он смотрел на меня.

– Как? – спросил он. – Как ты можешь быть такой убедительной?