Тень и искры

– Есть немного помятых яблок и картошки, которые испортятся к тому времени, как отправлять их в духовку. – Орлано вернулся к мясу. – Можешь их забрать.

– Ты самый лучший, знаешь это? – воскликнула я. – Спасибо.

Он покраснел.

– Убирайся отсюда.

Посмеиваясь себе под нос, я обежала вокруг стола, быстро сложила еду в грубый мешок и направилась к большой арке, ведущей во двор. При этом постаралась пройти мимо яблок и двух служанок.

Замедлив шаги, посмотрела на них.

– Будьте осторожны с молитвами. Какой-нибудь бог или Первозданный запросто может ответить.

Одна из них уронила овощечистку.

– Девчонка! – крикнул Орлано.

Подмигнув им, я поспешила убраться с кухни, пока Орлано меня не вышвырнул. Мое хорошее настроение сохранялось до тех пор, пока я не вышла на раннее утреннее солнце и не заметила суету у конюшен.

Проклятье.

Знать, живущая за пределами Карсодонии, уже начала прибывать на Ритуал, двор заполнили экипажи с родовыми гербами. Последнее, что нужно короне, – так это кормить знатные семьи, у которых нет проблем с тем, чтобы обеспечить себя самим.

Народу это не понравится.

Вся еда, которая будет приготовлена в следующие несколько дней, могла пойти тем, кто в ней нуждается. Но в таком случае корона не смогла бы поддержать видимость стабильности – королевство трещало по швам и разрушалось. И никакие модные платья или изысканные пиры не могли это скрыть.

* * *

Я поднималась на пыльный холм. Мешок с яблоками и картошкой казался тяжелым, хотя был заполнен наполовину. От недосыпа каждый шаг ощущался как двадцать, но, несмотря ни на что, я улыбалась. Раскидистые дубы вдоль грунтовой дороги заслоняли яркий свет утреннего солнца.

Прошлая ночь казалась нереальной, лихорадочным сном. В сон поверить было проще, чем в то, что я провела несколько часов у озера, беседуя с богом из Страны теней. И он прикасался ко мне. Доставлял удовольствие.

Когда взобралась наверх, лоб покрылся испариной. Я ниже натянула капюшон, чтобы прикрыть лицо от солнца. Эш. Внизу живота растеклось тепло. Мысли о его поцелуях, его прикосновениях не помогали охладить мою разгоряченную кожу, но уж лучше сосредоточиться на них, чем на разрушении королевства или на множестве других вещей, которые я не способна изменить. Думая о которых я чувствую себя никчемной и виноватой. Но те поцелуи, то, как он прикасался ко мне и что говорил? Это возбуждало меня, заставляло чувствовать себя распутной и сводило с ума. Но не вызывало и намека на сожаление. Я испытала огромное наслаждение и неожиданно заполучила множество воспоминаний, которые останутся со мной надолго.

Но к ним подмешивалась и печаль, потому что все закончилось. И я знала, что с каждым днем воспоминания будут терять свою живость и четкость. Превратятся в потускневший сон. Но не позволяла печали одержать верх. Иначе она испортит все хорошее, что принесла мне та ночь, а хорошего у меня и так мало.

Ко мне продолжали возвращаться слова Эша: у него не так много опыта в том, что касается разврата. Неужели он намекал, что у него мало или вообще нет опыта в интимных отношениях? Это казалось невозможным. Он бог, проживший, наверное, несколько сотен лет. И он слишком хорош в поцелуях и касаниях для того, кто не имеет опыта. Но…

Он просил показать, чего я хочу – что мне нравится. И я показала.

Имеет ли значение, если у меня было больше партнеров, чем у него? Если у него вообще никого не было? Нет. Меня просто обуревало любопытство – узнать о его прошлом и о том, что он делает, когда не охотится на богов и не присматривает за мной. Неужели он никогда не встречал девушку, которая бы его привлекла? По крайней мере настолько, чтобы быть с ней. К которой он испытывал бы вожделение или даже влюбился? И если так, то как я могу быть первой? Должны быть другие, которые… во всем меня превосходят. Любая богиня.

За исключением Крессы.

Мысли об Эше быстро отошли на задний план, когда на меня хлынули солнечные лучи и я увидела то, что меня ожидало.

Гниль распространилась.

Замедлив шаги, оглядела деревья справа, и у меня упало сердце. Когда-то ветви жакаранды были усыпаны фиолетовыми трубкообразными цветами. Теперь пожухшие бутоны усеивали землю. На голых ветках угадывалась серость Гнили, покрывающая ветви и стволы, словно мох.

Фермеры старались делать то, что, как они верили, делал король Родерик. Они днями и ночами, неделями и месяцами копали и скребли, но Гниль въедалась глубоко. А под ней находилась твердая каменистая почва, лишенная необходимых растениям питательных веществ.

Я уставилась на Гниль, и мою грудь заполнил холод. Определенно, она стала распространяться быстрее. Даже если Первозданный Смерти придет за мной, не уверена, что успею заставить его влюбиться.

Ласания не могла ждать годами.

Я подошла и, отодвинув носком сапога мертвый цветок, увидела то, что и ожидала. Почва разрушилась, посерев.

– Боги, – прошептала я, глядя на землю.

Сделала вдох. И замерла, когда ощутила запах Гнили. Неприятный запах. Он напоминал…

Гнилую сирень.

Так пахли охотники. Этот же запах наполнил воздух перед тем, как Андреа Джоанис села – мертвая, но способная двигаться.