Тень и искры

– Он чудовище. Всегда был чудовищем. – Ровный голос Эзры прорезал комнату, и я открыла глаза. Она так и не поднялась с колена. – Наш отец это знал. Все это знают. Он, как вы сказали, представляет мало ценности.

– Но он будущий король, – заявила мама. Тавиус выпучил глаза, на его висках вздулись вены. – Он больше никогда не сделает ничего подобного. Я обещаю.

Я уставилась на маму, часто дыша. Она продолжала вымаливать его жизнь. Ледяной огонь вернулся, унося потрясение и неверие. Он приглушил боль в плечах и спине. Приглушил все. Я высвободилась из рук Сэйона и встала на ноги, держась на удивление устойчиво. Я не сводила глаз с мамы, хотя она не смотрела на меня.

– Отпусти его, – сказала я. – Пожалуйста.

– Будешь умолять сохранить ему жизнь? – Я с трудом узнавала голос Первозданного. Статуя за спиной Тавиуса трескалась. – Он причинил тебе боль. Поставил на колени и хлестал кнутом.

– Я не буду молить о его жизни, – ответила я, поворачиваясь к Первозданному. В груди поднимался пульсирующий ледяной жар.

Минуло долгое мгновение, и Первозданный посмотрел на меня. Его глаза… Серебро сияло почти ослепительно, потрескивающий итер закрывал зрачки. Энергия зарядила воздух, а позади Первозданного – вокруг него – продолжала сгущаться темнота, выползая из укромных уголков Большого Чертога. Тени двигались и под его кожей.

– Как пожелаешь, льесса.

Первозданный отпустил моего сводного брата. Тот упал на колени, а потом перекатился на бок, оторвал кнут от горла и, сипло дыша, отбросил в сторону. Кнут проскользил по лепесткам и потрескавшемуся полу и остановился у моих ног.

Я посмотрела на него.

– Спасибо.

– Не благодари за это, – вымолвил Первозданный.

Тени втянулись обратно в его кожу и устремились в потаенные углы зала. Последним угасло сияние. Он встретился со мной взглядом.

– Не позволяй, чтобы это оставило на тебе отметину. – Он повернулся к Тавиусу, стоящему на коленях. – Ты не умрешь от моей руки, но у меня будет целая вечность, чтобы поступить с твоей душой так, как я сочту нужным. И у меня куча идей. – Он подмигнул и потрепал смертного по щеке. – Жду с предвкушением. Мы оба ждем.

Сэйон негромко рассмеялся.

– Какая уступчивость.

– Спасибо, – прошептала мама. – Спасибо за ваше…

– Заткнись! – рявкнул Никтос и перешагнул через дрожащее тело Тавиуса.

Мама замолчала, и я повернулась к ней. Наконец она посмотрела на меня. Посмотрела покрасневшими опухшими глазами, но я ничего не почувствовала и взглянула на Первозданного. Он убрал руку, открывая рукоять меча, висящего у него на поясе. Тавиус выпрямился и прислонился к статуе Колиса. Краснота спала с его лица, он откинул голову назад. На горле отчетливо проступала отметина от кнута.

Я схватила рукоять меча Первозданного и выдернула из ножен. Эктор отошел в сторону. Тенекамень оказался тяжелее, чем я ожидала, но вес меча было приятно ощущать. Я повернулась к сводному брату. Тавиус посмотрел на меня.

– Что я тебе обещала? – спросила я.

Он выпучил слезящиеся глаза, когда до него дошло. Вскинул руку, словно мог предотвратить то, что последует.

Я размахнулась мечом из тенекамня и обрушила его на правое предплечье Тавиуса. Клинок не встретил сопротивления и ровно рассек ткани и кость. Тавиус завыл – я никогда не слышала такого звука от смертного – и пополз вдоль статуи. Брызнула кровь. Кто-то закричал. Наверное, мама. Я обрушила меч на его левую руку, чуть ниже плеча. Его пронзительный вопль зазвенел под стеклянным потолком.

Я воткнула меч в правую сторону груди Тавиуса, пришпилив его к статуе Первозданного Жизни. Он бился и дергался, закатив глаза. Кровь залила мою ночную рубашку. Я шагнула к Тавиусу.

– Думаю, этого достаточно, – произнес Первозданный.

– Нет, недостаточно.

Я подобрала кнут, бросилась вперед и схватила пропитанные кровью и потом волосы Тавиуса. Дернула его голову назад. На меня уставились вытаращенные, полные паники глаза. Я сунула рукоятку кнута ему в рот, протолкнув как можно сильнее.

– Ладно. – Сэйон прочистил горло. – Должен признать, я этого не ожидал.

Свет быстро померк в глазах Тавиуса. Ледяной жар в моей груди отозвался, но я убрала руки с его головы прежде, чем дар исправит мою тяжелую работу. Я отошла назад, вытирая кровь о ночную рубашку. Из ран Тавиуса кровь теперь текла тонкой струйкой.

Я не вырезала его сердце и не предала его огню, но… сойдет и так, и отметины не останется.

Сделав еще шаг, я оглядела зал. Мама перестала кричать. Лица казались размытыми пятнами, пока я искала взглядом Эзру.

– Займи трон, – хрипло сказала я, и она застыла. – Ты следующая в очереди.

Эзра покачала головой.

– Трон принадлежит…

– Трон принадлежит тебе, – перебила я.

Она метнула взгляд на того, кто стоял за моей спиной, а потом на мою мать, которая рухнула в ворох белых юбок, прижимая руку к груди и глядя на меня. Она увидела, кто я, кем она помогла мне стать.

Чудовище, как и Тавиус, только иного рода.