Тень и Коготь

Но тут деспотия воспоминаний подавила, пересилила волю. Да, видя великанш-одалисок и сад их, я понимал, что это лишь память о сновидении, однако, завороженный зрелищем, никак не мог высвободиться из цепких объятий былого сна. Чьи-то руки – две пары рук, подобно рукам блудниц Абайи, будто куклу, подняли меня с покойного кресла, из-за стола в обеденном зале на постоялом дворе в Сальте, и все же образы зеленовласых женщин на дне морском оставили меня в покое лишь добрую сотню ударов сердца спустя.

– Спит.

– Но глаза-то открыты.

– Меч тоже прихватим? – спросил некто третий.

– Прихватим. Может, для него найдется работа.

Великанши померкли, развеялись, будто туман. Меня с двух сторон держали люди, одетые в оленью замшу и грубую шерсть. Один, с обезображенным шрамом лицом, приставил к моему горлу острие дирка. В человеке справа, подобравшем свободной рукой «Терминус Эст», я узнал чернобородого малого из толпы, помогавшего взламывать замурованный дом.

– Кто-то идет.

Человек со шрамом скользнул в сторону. За стуком отворившейся двери последовал вскрик Ионы, втащенного внутрь.

– Это твой господин, так? Ладно, дружище, ни с места и не вздумай вопить, не то прикончим обоих.

IX Владыка Зеленого Царства

Нам с Ионой велели повернуться лицом к стене, связали руки, а после накинули на плечи плащи, спрятав под ними ремешки уз, так что с виду казалось, будто мы просто идем себе, заложив руки за спину. Таким манером нас вывели во двор, к переминавшемуся с ноги на ногу балухитерию, навьюченному простым хаудахом из железа и рога. Державший меня слева щелкнул зверя древком стрекала в подколенную ямку, веля ему опуститься на колени, и нас без особой грубости, но непреклонно подсадили на его спину.

В Сальт нас с Ионой привел извилистый проселок, петлявший среди рудничных отвалов, среди огромных куч битого камня и кирпича. Спеша на зов фальшивого письма, подброшенного Агией, я тоже миновал немало подобных, хотя путь мой в основном пролегал через лес, начинавшийся невдалеке от деревни. Теперь мы ехали прямо по грудам отвалов, без троп, без дорог. Здесь, вдали от лишних глаз, вдобавок к множеству щебня сальтские горняки сваливали поднятые наверх осколки прошлого, погребенного в недрах земли, из тех, что могли опорочить и деревню, и их ремесло. Беспорядочные кучи всевозможной мерзости – изуродованных, потрескавшихся непристойных скульптур вперемешку с человеческими костями, на которых местами еще сохранились ошметки иссохшей плоти и клочья волос – превосходили высотой рост исполина-балухитерия вдесятеро и даже более. Среди них, точно пьяницы после шумной гульбы, осыпанные осколками хрустальных саркофагов, в самых причудливых позах покоились десятки тысяч мужчин и женщин – тех, кто, стремясь когда-нибудь обрести для себя бессмертие, завещали сделать свои трупы нетленными. Одежды их давно сгнили либо догнивали, остекленевшие глаза слепо таращились в небо.

Поначалу мы с Ионой пробовали расспросить схвативших нас, кто они таковы, но, получив по нескольку ударов, отказались от этой затеи. Теперь же, отметив, что вдали от людей наши пленители держатся не так настороженно, я снова спросил, кто они и куда нас везут.

– В глухие дебри, приют вольных мужчин и прекрасных женщин, – отвечал человек со шрамом.

Вспомнив об Агии, я спросил, не ей ли они служат, но он расхохотался и покачал головой.

– Мой господин – Водал-из-Леса.

– Водал?!

– А-а, выходит, ты его знаешь, – отметил человек со шрамом и пихнул локтем чернобородого, ехавшего в хаудахе вместе с нами. – Что ж, можешь не сомневаться: видеть тебя, так беспечно вызвавшегося вздернуть на дыбу одного из своих слуг, Водал будет очень и очень рад!

– В самом деле, я с ним знаком.

С этим я совсем было собрался рассказать человеку со шрамом, как познакомился с Водалом, как спас его жизнь в последний год перед возвышением до капитана учеников, но, усомнившись в том, что Водал об этом вспомнит, сказал одно: знал бы, что Барнох служит ему – ни за что бы не взялся за пытки и казнь. Тут я, конечно, соврал, так как знал обо всем и решил принять плату, рассчитывая избавить Барноха от излишних страданий. Впрочем, ложь эта никакой пользы не принесла – все трое, и даже погонщик, оседлавший загривок белуджитерия, зафыркали со смеху.

Когда их веселье слегка унялось, я сказал:

– Прошлой ночью я выезжал из Сальта на северо-восток. Сейчас мы едем туда же?

– Так вот, значит, где ты пропадал. Наш господин искал тебя ночью в деревне, однако вернулся с пустыми руками.

Тут человек со шрамом заулыбался, и я понял: вернуться к своим, с успехом исполнив то, в чем оплошал сам Водал, ему очень и очень лестно.

– Взгляни сам: судя по солнцу, мы едем на север, – шепнул мне Иона.

– Да, – подтвердил человек со шрамом, очевидно обладавший исключительно острым слухом. – На север, но ехать нам недалеко.

Чтоб скоротать время, он принялся описывать, каким образом его господин поступает с пленными. Большинство способов оказались до крайности примитивными, рассчитанными скорее на театральный эффект, чем на причинение настоящих мук.