Тень Императора (СИ)

- Не было случая, чтобы купцы не обманули меня! Я не желаю с ними торговаться. Пшла вон! - рявкнул он на рабыню и отвесил ей затрещину, от которой та кубарем покатилась в темноту.

- Кажется, я смогу помочь вам уладить это дело, - вкрадчиво произнес Серекан, поднимаясь из-за дальнего торца стола. - Я готов сыграть с вами, поставив против ошейника с девкой и перстня с изумрудом настоящие деньги.

Лицо ранталука просветлело.

- Вай-ваг! Наконец-то начнется крупная игра! - воскликнул кто-то из озерников, радостно потирая руки.

- Победитель получает все? - осведомился Зепек, вздымая бровь, и, вперив в Серекана испытующий взор, потребовал: - Покажи деньги!

Молодой воин высыпал из кожаного кошеля пяток маленьких блестящих цвангов и дюжины полторы массивных шестиугольных дакков.

Позабывшие о костях игроки затаили дыхание. Предстояла действительно крупная игра, такая, о которой долго ещё будут вспоминать в Озерной крепости. Столь долго, что, возможно, это событие станет заметной вехой в жизни поселка, подумал Эврих, представив, как впоследствии, вспоминая минувшие дни, Мамал, например, будет говорить Нтхаю: "Это случилось через год после Большой игры" - и оба будут мечтательно закатывать глаза, сладко жмуриться и с чудовищными преувеличениями толковать молодежи о незабвенных днях своей молодости, когда и солнце светило ярче, и девушки были не чета нынешним, и на кон ставили не позеленевшие чоги, а серебро, золото и драгоценные каменья неземной красоты.

- Мало! - презрительно процедил ранталук, глаза которого сияли, а лоб покрылся мелкими бисеринками пота.

- Имей совесть, Зепек! Ошейник твоей Афарги не стоит и половины этих денег! - попытался урезонить его более здравомыслящий соплеменник.

- А я говорю: мало!

Нехорошо улыбаясь, Серекан вытащил из лежащей у его ног сумы пару вытесанных из каменной соли кирпичей со сглаженными гранями и вызывающе поинтересовался:

- Этого, надеюсь, даже тебе будет достаточно? На Эвриха он не смотрел, но все понимали: в игру Серекан намерен вступить не из-за ошейника с паршивыми камешками, а ради изумруда Амаши. Как и прочие сопровождавшие Газахлара воины, он знал, каким образом попал к арранту перстень с чудесным камнем, и знание того, что прежде он украшал руку Душегуба, увеличивало его ценность в их глазах по меньшей мере вдвое.

- Я буду играть, - чуть заметно склонил голову Зепек.

- Ну, слава Великому Духу, снизошел! - хмыкнул над ухом арранта Тартунг, смирясь, по-видимому, с неизбежным.

Соляные кирпичи произвели на ранталука должное впечатление. Такие деньги в глазах здешних кочевников имели неизмеримо большую ценность, чем связки чогов, серебряные дакки и даже золотые цванги. Они являлись не только символом богатства, но были к тому же жизненно необходимы, и, возможно, если бы Серекан начал торг с них, ему не понадобилось бы полностью опустошать свой весьма, как выяснилось, вместительный кошель. За один такой брусок он мог бы купить на торжище двух, а то и трех буйволов...

- В сквор будете играть или в боть-боть?

- Нет! Будем метать кто больше, - заявил Зепек, к немалому удивлению и разочарованию любителей изощренных и вдумчивых игр.

- Каждый кидает три кости сразу или по одной, по очереди? - деловито обратился Серекан к арранту и ранталуку.

- По одной! - решил Зепек и гаркнул на весь трактир: - Хозяин, принеси ещё огня! Я не вижу даже собственных пальцев!

Пока шел торг, народу в помещении заметно прибыло, причем, прежде чем приступить к трапезе и возлияниям, каждый, конечно, пожелал узнать, зачем присутствующие сгрудились в дальнем конце зала. А услыхав о ставках в предстоящей игре, сочли своим долгом хотя бы одним глазком посмотреть на то, о чем завтра будет болтать все Торжище. Потому-то из-за плотной толпы, обступившей стол игроков, сделалось и впрямь темнее, так что требование ранталука принести огня было встречено одобрительным гулом.

Два притащенных хозяином трактира светильника установили посреди стола. Серекан перебрался поближе к ранталуку, для арранта освободили циновку напротив них, и Зепек, перекатывая на ладони три отобранных для игры кубика, спросил, кто намерен испытать свое счастье первым.