Тень Камбера

— Я должен подать это таким образом, Росана, — добавил он, склоняясь и касаясь губами ее сжатой руки. — Ты пока еще принадлежишь Господу. Я и не буду соревноваться с Ним, несмотря на то, что уже довел своего названного брата до богохульства, когда мы спорили с ним на днях.

— Дугала? Он в курсе?

— Он знал больше, чем я, до сегодняшнего вечера, — сказал Келсон. — Хотя только он один.

— Узнают и другие, если я в самое ближайшее время не спасу сестру Мариан и не отправлюсь в постель, — прошептала Росана. — Не в вашу, мой господин, хотя вы и искушаете меня, несмотря на данный мной обет. И я не должна пропустить вечернюю молитву, иначе нас, в самом деле, заподозрит не только Дугал.

— Я могу сказать Дункану и Аларику, — предложил Келсон, снова обнимая ее и лаская губами шею. — В конце концов, они все равно узнают.

— В конце концов, но не сегодня, — ответила она, отодвигаясь, чтобы посмотреть ему в глаза. — И не до вашего отъезда. Не сомневаюсь, мой господин: они умеют хранить тайны, но если о нашей станет известно, пока с меня еще не снят обет, это может скомпрометировать мою честь. Ваша невеста должна быть целомудренна и вне каких-либо подозрений, когда она отдастся вам перед Божьим алтарем.

Келсон вздохнул. Ее логика была обезоруживающей.

— Хорошо. Я увижу тебя завтра перед отъездом?

— Да, конечно, мой господин, — весело сказала она, невинно целуя его в щеку и отодвигаясь дальше, оставляя только свои руки в его ладонях. — Я буду махать вам платком вместе со всеми другими придворными дамами и желать удачи смелым молодым рыцарям в их поисках. И я буду молиться о вашем скором возвращении в добром здравии.

Он стоял несколько минут, глядя на нее и слыша только, как бьется его собственное сердце, затем медленно кивнул.

— Я буду бережно хранить в сердце воспоминание о сегодняшней встрече, — прошептал он. — Но нельзя ли мне надеяться на более долгий поцелуй, чтобы вспоминать о нем все лето?

Стесняясь, она шагнула к нему, их руки так и оставались сжатыми, на уровне груди, и только губы соединились. Это был целомудренный поцелуй в губы, сладкий и долгий, и эта сладость осталась на губах, когда они отстранились друг от друга. Ничего больше не произошло. И Келсон был доволен, когда наблюдал за тем, как она уходила. Он задержался еще на несколько минут, чтобы вдохнуть обжигающего холодного ночного воздуха, быстро приводящего в чувство, затем сам направился в замок к Дугалу, Дункану и Моргану.

А у небольшого окна, выходящего в сад, стоял Конал, потягивая густое красное вино из кубка, и наблюдал за всем происходящим не только из праздного любопытства. Он видел практически все, но, хотя его способности близко подошли к способностям Дерини, не смог услышать произносимые слова.

Однако действий было достаточно — достаточно, чтобы Конал решил для себя: он сам не отстранился бы, оставив Росану целомудренной. Если бы в темноте сада с Росаной вместо Келсона оказался он сам, он бы теперь наслаждался ее стройным, сладким телом, заставляя его дрожать под своим, делая ее своей, несмотря ни на какие ее обеты. А затем он потребовал бы, чтобы она приняла его предложение — или он публично опозорит ее.

Потому что именно на Росану Конал положил глаз, когда прошлым летом провожал ее и других монахинь из Куилтейна. Именно на Росане он собирался жениться, причем это ему удастся, независимо от того, чего может желать дорогой кузен Келсон.

Выпив остатки вина и готовясь отправиться на свое собственное тайное свидание, Конал размышлял, не знает ли Тирцель способов привлечь внимание женщины. Конал понимал, что попытка повлиять на девушку-Дерини будет гораздо более трудной, чем завладеть любой другой женщиной. Такое ему уже доводилось проделывать, начиная с Ваниссы, а затем перейдя к нескольким служанкам и даже придворными дамами.

Но Росана — невеста для принца, и особенно для принца, только что ставшего Дерини. И если получится, Конал намеревался открыто завоевать ее симпатию, возможно, прямо под носом Келсона. Ни он, ни король не смогут заняться этим вопросом в течение нескольких следующих месяцев, но когда они вернутся…

Он услышал, как зазвонили колокола в базилике, объявляя о вечернем богослужении, и накинул темный плащ. Пришла пора встретиться с наставником. Тирцель обещал на сегодняшнюю ночь какой-то необычный урок, превосходящий все, что довелось раньше испытать Коналу.

А после этого Конал поговорит с Тирцелем насчет будущей жены.

Глава VIII Научите меня, и я замолчу. [9]

Когда он шел в библиотеку, где они должны были встретиться с Тирцелем, принц попытался выкинуть из головы только что увиденное. Фантазии о любви с Росаной не способствовали сосредоточению, какого обычно требовал от него наставник. Более того, Конал вообще не представлял, чего ждать от сегодняшнего урока. В послании Тирцеля говорилось только, что он должен появиться в библиотеке через час после вечернего богослужения. Там они никогда раньше не встречались, но Конал уже привык ожидать необычного, имея дело с Дерини.