Тень каннибала

- Он не выходил, - сказала милиционерам стоявшая на лестничной площадке пожилая женщина в строгом черном костюме и с черной косынкой на пышных крашеных волосах.

- Не выходил, - подтвердил маячивший за ее плечом рослый пузатый мужчина в тренировочных брюках, застиранной майке и домашних тапочках на босу ногу. В руке у него милиционеры увидели пятикилограммовую гантель, прихваченную, очевидно, в качестве оружия на случай, если маньяк вырвется из квартиры, размахивая мясницким ножом.

- Гантель положите, - сказал ему один из милиционеров, взводя курок пистолета.

- А? - не понял мужчина.

- Положите гантель, - терпеливо повторил милиционер.

- Зачем? - спросил мужчина, но гантель все-таки положил.

Старший наряда проследил за этой операцией пристальным и довольно-таки неприязненным взглядом. Ему никогда не приходилось задерживать маньяка, но и обычные, вполне добропорядочные и психически нормальные граждане при определенных обстоятельствах порой умели удивить. Этот тип с гантелью, к примеру, запросто мог оказаться тем самым психом, ухитрившимся захватить заложницу и теперь притворявшимся соседом, который просто выскочил на шум. Повернешься к нему спиной, а он треснет тебя своей железкой по затылку и возьмет ноги в руки...

- Зайдите в квартиру, - приказал он.

- В эту? - удивленно спросил мужчина, указывая на дверь квартиры Козинцева.

- В свою, - сказал сержант. - В которой живете.

Мужчина с обиженным видом подобрал гантель и скрылся за дверью соседней квартиры. Сержант подумал, что гантель лучше было бы на время конфисковать, но тут же мысленно махнул рукой: в квартире наверняка имелась еще одна.

В дверь квартиры Козинцева позвонили, и, когда после третьего по счету звонка хозяин не отозвался, сержант принял решение ломать дверь. Прежде чем приступить к этой ответственной операции, он просто на всякий случай попробовал покрутить дверную ручку, и дверь неожиданно легко открылась.

В сплошь завешенной пыльными драпировками прихожей ярко горели укрепленные по обе стороны большого овального зеркала бра. Свет горел и в покинутой разоренной гостиной, где до сих пор сильно пахло какими-то восточными благовониями. Деревянный идол валялся на боку среди разбросанных книг, сломанных свечей и рассыпавшихся безделушек. От удара об пол каменная плошка жертвенника слетела с его колен и откатилась в угол. Дно ее было запачкано красным.

В спальне было темно и пусто, в окно светила поднявшаяся над микрорайоном луна.

Хозяин квартиры обнаружился на кухне. Там тоже горел свет, мирно, по-домашнему урчал работающий холодильник. Козинцев сидел за кухонным столом в своем дурацком черном сюртуке и, одним глазом поглядывая в потерянные Отморозовым во время панического бегства листки, с аппетитом уплетал жаркое, лежавшее в глубоком серебряном блюде антикварной красоты. При этом он, наплевав на собственные слова, кощунственно пользовался мельхиоровой вилкой.

Он поднял голову и без всякого удивления уставился на вооруженных милиционеров слепыми темными линзами.

- Обожаю графоманов, - дружелюбно заявил он, тряхнув зажатыми в левой руке листками. - У них попадаются просто восхитительные строчки... Вот послушайте.

Он уставился в бумагу, некоторое время водил носом по строчкам и наконец прочел:

- Свежи прозрения мгновенья, легки, как тополиный пух. Они нам дарят озаренья, и Космоса прикосновенья ласкают наш усталый дух. Каково это вам?

Он захихикал и отправил в рот очередной кусочек жаркого.

Сержант, которого перед выездом успели более или менее ввести в курс дела, сразу взял быка за рога.

- Мужчина, - сказал он угрюмо, - что вы едите?

- Мясо, - ответил Козинцев. - Обожаю свинину. Хотите кусочек?

- Свинину? - еще более угрюмо переспросил сержант. - А вот женщина утверждает, что человечину.

Козинцев мельком посмотрел на Анну Александровну, чье бледное лицо едва виднелось из-за плечистых фигур в бронежилетах.

- А у нее не все дома, - равнодушно сказал он. - Она помешанная, наверное. Все время бредит какими-то каннибалами.

Один из милиционеров - огромный, как шкаф, с непроницаемой круглой физиономией и бритым затылком, - внезапно выдвинулся вперед.

- Вы не возражаете? - спросил он и, не дожидаясь ответа, протянул руку.

Он взял тяжелое блюдо за краешек одной рукой, легко поднял его на уровень лица, внимательно осмотрел содержимое, понюхал, а затем аккуратно и без видимых усилий вернул блюдо на стол.

- Похоже на свинину, - сказал он.

- Человечина, говорят, тоже похожа на свинину, - возразил сержант, глядя на Козинцева как солдат на вошь. Он видел этого типа в отделении и знал, что взять его голыми руками непросто.

Колебания сержанта не остались незамеченными.

- Кстати, - с аппетитом жуя, сказал Козинцев, - я что-то не помню, чтобы приглашал вас или хотя бы открывал вам дверь.

- Мы звонили, - с ненавистью сказал сержант, чувствуя, что хозяин прав.

- Правда? - удивился Козинцев.

- Вы не ответили, - продолжал сержант.