Тень каннибала

- Здравствуйте, - живо вскакивая с нар и протягивая Сорокину когтистую пятерню, сказал он. - Слава богу, будет с кем поговорить. Я же вижу, вы интеллигентный человек. Вас за что сцапали? Меня, представьте, совершенно ни за что. Шьют, вы не поверите, какой-то каннибализм. Не отделение милиции, а сумасшедший дом! Знаете, у кого-то из западных писателей был такой рассказ, где сумасшедшие вырвались на свободу, захватили лечебницу, посадили весь персонал на свои места, а сами прикинулись врачами и санитарами. И, представьте, никто не заметил подмены! Это наводит на некоторые размышления, правда? Каннибализм, подумать только! Надеюсь, вы не станете бояться меня из-за этого вздора?

Сорокин недовольно пожевал губами. Все-таки это был именно тот человек, ошибка исключалась.

- Успокойтесь, Козинцев, - сказал он сердито и непроизвольно вздохнул. - Хватит ломать комедию.

- А я не Козинцев, - сказал Козинцев. - Действительно, хватит ломать комедию. Знаете, кто я?

- Знаю, - устало сказал Сорокин.

- Врете, не знаете! Я - несчастный Робинзон Крузо. Видите, какая борода? Кстати, а вы кто такой? От вас пахнет коньяком и - ну-ка, ну-ка, позвольте! - да! - пивом! Да вы псих! Опасный маньяк! Вы мешаете коньяк с пивом и после такого коктейля вламываетесь в камеру к одинокому мужчине! Охрана! Охрана!!! Уберите алкоголика!

В камеру заглянул угрюмый сержант.

- Вам помочь? - спросил он у Сорокина.

- Спасибо, сержант, - сказал полковник, - я как-нибудь справлюсь.

- А вы уверены? - лукаво улыбнулся Козинцев. - Учтите, живым я не дамся. А хотите, я вам стихи почитаю?

- Не хочу, - сказал Сорокин.

- Зря. А почему, собственно? Хорошие стихи. Один чокнутый сочинил.

- Один сочинил, другой читает... Я-то не чокнутый, чтобы слушать! В общем, собирайтесь, поедем на Петровку. Концерт окончен, Козинцев.

- Да, - внезапно перестав кривляться, сказал Ярослав Велемирович, похоже на то. Вы не поверите, но я рад этому гораздо больше вашего.

- Ничего удивительного, - буркнул Сорокин и кликнул охрану.

Они вышли на крыльцо вчетвером: усталый и раздраженный Сорокин, притихший наконец Козинцев и двое оперативников. Оперативники были довольны сегодняшним уловом и никак не могли взять в толк, что грызет их начальника. Один из них тащил на буксире прикованного к своему запястью наручниками Козинцева, другой подстраховывал Ярослава Велемировича слева на тот случай, если бы ему вдруг вздумалось побуянить, воспользовавшись в качестве оружия своими великолепными ногтями.

Козинцев не буянил. Он молча хромал между двумя оперативниками. Без темных очков его лицо выглядело постаревшим и усталым, а оттянутый кверху страшным шрамом левый уголок рта больше не улыбался, застыв в страдальческой гримасе. Милиционеры тоже молчали. У каждого из них было что сказать пойманному с поличным маньяку, но все они работали в уголовном розыске не первый год и давно убедились в полной бесперспективности подобных разговоров.

На крыльце Сорокин остановился и полной грудью вдохнул теплый ночной воздух, наполненный ароматами близкого леса, которые после захода солнца немного потеснили привычные запахи большого города. Над крыльцом ярко горел фонарь, оснащенный подарком всемирно известной фирмы "Филипс" - лампой повышенной интенсивности. Свет был розовато-желтым и действительно очень интенсивным. Мельтешившая вокруг фонаря мошкара при таком освещении напоминала стайку оживших драгоценных камней.

Полковник посмотрел на задержанного. Козинцев щурил глаза, словно не отфильтрованный темными линзами свет резал ему сетчатку. "Сволочь, подумал Сорокин. - Ну, я тебе..."

Оперативники молча потащили притормозившего было Козинцева вниз, к стоявшему на асфальтированной площадке перед отделением микроавтобусу.

- Стойте, - сказал им Сорокин. Оперативники остановились.

- Я сам его отвезу, - сказал полковник. - А вы давайте по домам, ребята. Время позднее, жены, небось, заждались. Тем более что с утра у вас будет куча работы.

- Так, товарищ полковник... Как-то оно.., гм...

- Не волнуйтесь, все будет в порядке. Никуда он не денется.

- Я же хромой, - подал голос Козинцев. - И зачем мне бежать? Это же недоразумение. Оно уладится, и меня отпустят. Зачем мне бежать?

- Помолчите, задержанный, - раздраженно сказал оперативник и вынул из кармана ключ от наручников.

Второй оперативник синхронно с ним вынул из наплечной кобуры пистолет.

- Не стреляйте, - сказал Козинцев. - Я несчастный Робин Крузо.

Полковник Мещеряков наблюдал за происходящим с заднего сиденья своей "Волги", стоявшей поодаль от милицейского микроавтобуса. Он уже начинал испытывать раздражение. Добрые дела наказуемы, думал он, поглядывая на часы. Нельзя позволять эмоциям брать верх над разумом, думал полковник. Не мальчик уже, чтобы на радостях следовать первому же благородному порыву. Теперь вот сиди тут как дурак вместо того, чтобы спокойно отдыхать дома перед телевизором, с рюмочкой коньяка и с бутербродом...