Тень каннибала

Когда компания на крыльце разделилась и двое рослых ребят в штатском, оставив хромого бородача на попечение Сорокина, двинулись к микроавтобусу, Мещеряков все понял и мысленно застонал. "Свинья Сорокин, - подумал он. Мент поганый. Вот уж действительно: дай палец - всю руку откусит... А вот возьму сейчас и уеду, а он пускай со своим маньяком на такси добирается. Старая сволочь! Нет, это ж надо было такое придумать! Что я ему извозчик?"

- Добрые дела наказуемы, - сообщил он водителю.

Водитель в ответ только вздохнул. Он знал об этом не хуже полковника, а может быть, даже лучше.

Маньяк приближался, сопровождаемый сердитым Сорокиным. Он сильно хромал на правую ногу и что-то говорил на ходу Сорокину, отчего тот досадливо морщился. Его бородатое лицо было обезображено жутким шрамом, похожим на след ожога. Одет он был дорого и нелепо и вдобавок ухитрялся, несмотря на хромоту, заметно вилять бедрами при ходьбе.

- Вот это кадр, - не удержавшись, произнес водитель.

- Да уж, - согласился Мещеряков. Осененный внезапной мыслью, он торопливо выбрался из машины и пересел на переднее сиденье.

- Вот это правильно, - одобрил его действия водитель. - Не хватало вам еще рядом с этим сидеть... Еще зубами вцепится.

О цели поездки водителя никто не информировал, но он, конечно же, обо всем догадался сам - Москва полнилась слухами, а водитель, как ни крути, работал не в таксопарке, а в ГРУ.

Задняя дверца открылась.

- Залезайте, - приказал маньяку Сорокин и вслед за ним забрался в салон. - Ты извини, - обратился он к Мещерякову. - Я решил, что так будет лучше.

- Естественно, - не оборачиваясь, саркастически ответил Мещеряков. Ну, раз уж ТЫ так решил, поехали.

Водитель перекрутился на своем сиденье, чтобы получше разглядеть Козинцева, - он никогда не видел настоящего живого каннибала.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровался каннибал и хихикнул. - Какое общество! Вы не поверите, но я так устал от общества грубых, неотесанных людей в погонах и без! Так приятно видеть умные, интеллигентные лица! Впрочем, вот этот, на переднем сиденье, - он, по-моему, военный, озабоченно сказал каннибал, обращаясь персонально к Сорокину. - Я бы сказал, что полковник. Такой, знаете ли, кабинетный стратег. Это же сразу бросается в глаза, разве нет?

Водитель хрюкнул, сел прямо и включил зажигание.

- Куда поедем? - спросил он, ни к кому персонально не обращаясь.

- В номера, - сказал маньяк, опередив обоих полковников.

- На Петровку, - угрюмо буркнул Мещеряков, который с первой же минуты почувствовал, что сыт подопечным полковника Сорокина по горло и даже выше. "Надо же, - подумал он, - какая проницательная сволочь! Неужели по мне действительно все видно?"

- На Петровку? - почему-то переспросил водитель.

- Более или менее, - как-то странно ответил с заднего сиденья Сорокин. - В общем, приблизительно в том направлении. Слушай, - пожаловался он Мещерякову, - я так от него устал!

- Только постарайся обойтись без этих ментовских штучек, - не оборачиваясь, попросил Мещеряков. - Убит при попытке к бегству и все такое прочее... Не в моей машине, ладно?

- Обижаешь, - сказал Сорокин.

- В самом деле, - поддержал его арестованный, - какое еще бегство? Я же инвалид, вы что, не видите?

Машина тронулась.

- Обратите внимание, - снова заговорил Козинцев, - какой чудесный вечер! Я, знаете ли, обожаю гулять после наступления темноты. Обычно я прогуливаюсь пешком, но на машине тоже неплохо, учитывая мою хромоту. Посмотрите, какое небо! Здесь, вдали от шумного центра, можно даже увидеть звезды! Вы замечали, что в центре звезды не видны?

- Да, - неожиданно для Мещерякова согласился Сорокин. - Я как раз сегодня обратил внимание.

- Вы делаете успехи, полковник, - похвалил его Козинцев. - Кстати, я не представился присутствующим. Козинцев Ярослав Велемирович, можно просто Слава. А кто эта угрюмая личность на переднем сиденье? Вы не знаете, как его зовут? Впрочем, молчите. Я ведь могу и сам догадаться. Возможности белой магии не так велики, как черной, - сами понимаете, слишком много ограничений, устаревших этических норм и так далее, - но кое-что сделать можно. Хотите, я попробую?

- Лучше не надо, - сказал Сорокин.

- А жаль. Мне кажется, ваш сердитый приятель - очень любопытная фигура. Такой молчаливый, скрытный, прямо как профессиональный разведчик.

Водитель снова хрюкнул.

- Ладно, - сказал Козинцев, - белой магии вы не хотите, черной не хочу я сам, разговор у нас не клеится... Тогда стихи!

- Опять? - уныло спросил Сорокин.

- Да! Слушайте. "Мы побочные дети судьбы, мы росли на задворках казармы. Мы рабы неискупленной кармы, мы чужих прегрешений рабы". Класс, правда? Безграмотный бред, полная белиберда, зато сколько чувства!

- О господи! - воскликнул Сорокин. Козинцев хихикнул.

- Не сердитесь, - попросил он. - Может быть, это моя последняя возможность пообщаться с культурными людьми. Может быть, завтра мне на голову наденут мешок, выведут в тюремный двор и дадут команду "пли!"...

- В наше время все происходит немного иначе, - возразил Сорокин. - И вообще, вряд ли вас расстреляют. Хотя, на мой взгляд, стоило бы.