Тень Каравеллы

С загадочным лицом дядя Володя вынес на середину комнаты рюкзак. Расстегнул и опрокинул над желтыми половицами. Илька вытянул шею. Что-то непонятное, большое, светясь нежно-розовым пухом и сверкая пунцовыми перьями, медленно вываливалось из рюкзака. Наконец вывалилось и тяжело ударилось об пол. Илька увидел длинные птичьи ноги. Тоже розовые, со скрюченными пальцами.

Удивительная птица раскинулась перед Илькой. С длинной лебединой шеей, но на лебедя совсем не похожая. Всех цветов зари. Только алые крылья оторочены черной каймой.

Это была мертвая птица.

— Ой, что это? — громко сказала мама, обходя ее стороной.

— Вы, Тамарочка, не поверите. Сплошная экзотика. Самый настоящий фламинго… Каким южным ветром занесло его в наши края?

— Действительно… — произнесла мама.

Дядя Володя повесил пустой рюкзак на спинку Илькиного стула и со скромной гордостью шагнул в сторону: пусть все полюбуются на его добычу.

Илька сполз с сиденья и встал перед птицей на колени. Провел пальцем по розовой шее. Шелковистые перышки легко пружинили. Случайно Илька задел коленом клюв и вздрогнул: клюв был гладкий и очень холодный. Илька отодвинулся.

Дядя Володя праздничным голосом рассказывал:

— Представляете, чистейшая случайность. Встала машина, что-то стряслось с мотором. Водитель такой болван… Я вылез ноги поразмять. Смотрю — летит. Высоко. Думал, журавль. Даже не надеялся, что попаду. Бросился в кабину, схватил чье-то ружье — трах! Смотрю — падает. Прямо на шоссе. Глазам своим не поверил…

Глаза фламинго были затянуты пеленой.

Илька спросил:

— Разве журавлей едят?

— Нет, конечно…

— Тогда зачем вы «трах»?

— Илька… — укоризненно сказала мама.

Дядя Володя сдержанно улыбнулся.

— Законный вопрос. Если рассуждать логически, стрелять не следовало. Но есть такая штука в человеке — охотничий азарт.

— Дурацкий азарт, — рассеянно отозвался Илька.

— Илья! — страшным голосом произнесла мама. — Как ты смеешь! Извинись сию же минуту!

Илька выпрямился.

— Извините, пожалуйста, — сказал он, — это я нечаянно. Я хотел подумать, а получилось вслух.

— Негодный мальчишка, — сказала мама с некоторым облегчением.

— Ну-ну, зачем так… — вступился дядя Володя. — Дело ведь не в форме выражения, а в самой сути. Допустим, азарт дурацкий. А разве ты не стреляешь из рогатки по воробьям?

— Он не стреляет, — поспешно заверила мама.

Илька снова взглянул на фламинго.

— Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой.

— Илья! Выставлю в кухню, — пообещала мама. И не выставила, наверно, только потому, что догадалась: он сразу полезет к холодному крану.

Илька притих и снова наклонился над птицей.

Приподнял крыло. Перья сухо шелестели.

— Можно, я возьму одно перо?

— Да ради бога! Подожди, я оторву…

— Я пошутил, — сказал Илька.

— Ну… Как хочешь.

Он стал укладывать добычу в рюкзак.

Мама вздохнула:

— Все-таки жаль, что убили такую красоту…

— Эта красота не пропадет, — бодро откликнулся дядя Володя. — Выйдет отличное чучело.

— Да, конечно, — сказала мама.

Дядя Володя выпрямился и бросил рюкзак на плечо.

— Извините за непрошенный визит. Я пойду.

— Куда же вы? А обедать?

— Спасибо, хочется домой поскорее. Я ведь еще не был у себя…

Мама проводила его до двери и вернулась с каменным лицом. На Ильку не взглянула.

— А чего он врет, — мрачно сказал Илька.

— Что значит «врет»?

— То, что с автобуса прямо к нам пришел. У него в рюкзаке, кроме птицы, ничего не было. С пустым рюкзаком он ездил, да? Он уж тыщу раз дома побывал, а потом к нам пришел хвастаться.

Мама смешно приоткрыла рот.

— Ну… ну, может быть. Наверно, ему неловко было просто так заходить, вот он и придумал. Такой характер. А ты ведешь себя безобразно.

— А зачем он говорит «Тамарочка»…

— Илька… Что за глупости! Ну, привычка такая. Он мой хороший знакомый.

— Иван Сергеевич так не говорит.

— При чем здесь Иван Сергеевич? С Володей мы учились в одном институте. Меня там все звали Тамарочкой.

— Он мне не нравится, — сказал Илька.

Мама взяла его щеки в ладони.

— Мне тоже, — тихо сказала она. — И все-таки надо стараться быть вежливым. Договорились?

Илька нехотя кивнул. Но мама не убрала рук. Ладони скользнули со щек на лоб. Они были очень холодными.

— Ой, Илька… Начинается опять лето.

«Ну и хорошо. Лето в тыщу раз лучше зимы», — хотел ответить Илька. Но язык сделался совсем сухим, просто деревянным. Илька неловко вздохнул и присел на диван. Привалился к спинке. Мамины пальцы, как встревоженные человечки, забегали по нему от пуговицы к пуговице…

Илька проснулся от того, что щелкнул замок сумочки. Значит, мама сейчас уйдет на работу. Обычно они выходили вместе, но когда Илька не спешил, он просыпался позднее — от этого сухого щелчка.

Илька приоткрыл глаза. Мама стояла у зеркала. Сумочку она держала в правой руке, а левой торопливо поправляла прическу.

— Проснулся? Доброе утро, — сказала мама, не обернувшись.

Как она узнает, что Илька уже не спит?

— Еще не совсем проснулся…

— Нет уж, ты постарайся совсем. И слушай внимательно. Температура у тебя нормальная, я проверяла. И наверно, не поднимется, если не будешь слишком много скакать по комнате.

— Не буду… — лениво сказал Илька.