Тень Химавата

– Я не ждал пощады, но молился, как велел учитель. И Бог меня услышал… Внезапно заболел брат царя, метался в бреду, думали, что не выживет. Вдруг он поправился и говорит Гондофару: отпусти ты этого иудея. Тот – как, почему? А он ему: я на небесах твой дворец видел, так что не бери грех на душу, прости ему растрату… Я потом обоих покрестил.

Ашвагхоша забормотал благодарственную мантру, сложив руки в хапчанг.

Закончив, обратился к апостолу:

– Помнится, ты рассказывал, что Иешуа спросил Симона Петра, Матфея и тебя: «С кем сравните, кому уподобите меня?» А ты ответил: «Учитель, даже не могу сказать, на кого ты похож».

Тома просветлел.

– Да, мой ответ ему понравился, и он назвал меня человеком, опьяневшим от ключевой воды. Я тогда подивился – странно как-то…

– Мне кажется, я знаю, что он имел в виду, его слова нельзя понимать буквально, – задумчиво сказал Ашвагхоша. – Он говорил об источнике мудрости, из которого ты напился… подразумевая свое учение. Потом ты сказал, будто он отвел тебя в сторону и что-то прошептал на ухо.

– Было такое.

– Ты запомнил?

Тома выдержал паузу, сейчас он решался открыть другу самое сокровенное.

Потом медленно и четко произнес:

– Бога – нет, потому что ты сам – Бог. Но и тебя – тоже нет. Бог – это Бог, ты – это ты.

Опустив веки, Ашвагхоша шевелил губами, словно повторяя за апостолом и при этом осмысливая услышанное. Внезапно он широко открыл глаза, казалось, его изумлению нет предела.

– Это полный круг дхьяны![245] На нем конечная точка просветления совпадает с начальной.

– Вот! – торжественно заключил Тома. – И нам он говорил: «Разве нашли вы начало, чтобы искать конец? Ибо где начало, там же будет и конец».

Апостол трижды осенил себя крестным знамением. Ашвагхоша сделал три полных простирания.

Затем буддист объяснил другу понятия формы и пустоты, а также этапы их трансформации.

Наконец спросил:

– Где Иешуа сейчас?

– Никто этого не знает, хотя я думаю, он живет вместе с Мирьям где-то здесь, в Гандхаре, потому что тосковал по этой стране. А Эрец-Исраэль его отверг. Он сказал, что мы теперь знаем, где и как искать Царствие Божие. Сказал, что мы сами справимся, без его помощи. Только просил помнить о том, что ни пост, ни молитва, ни подаяние не помогут, так как это ложный путь.

Иудей потянулся за котомкой, достал из нее сверток.

– Будешь?

Ашвагхоша оживился.

– Еда?

– Вяленое мясо панголина. По-вашему, «банроху»[246]. Купил по дороге у крестьянина, половину съел, но остался кусок – тебе и мне хватит. Другой пищи у меня не было со вчерашнего дня.

Монах посмотрел на апостола с прищуром.

– Он хоть и с чешуей, но не рыба. Иудеям разве разрешено питаться такими тварями? Тем более с кровью…

– Я тебе вот что скажу, – ответил Тома, – я, конечно, иудей, но с некоторых пор живу только по заповедям учителя, а он говорил так: «Ибо то, что входит в уста ваши, не осквернит вас, но то, что выходит из уст ваших, может вас осквернить». Кстати, ты ведь буддист, так что подумай хорошенько, прежде чем есть мертвую плоть. Что об этом говорил Будда Шакьямуни?

Ашвагхоша махнул рукой.

– «Не привязывайтесь ни к чему», – вот его слова. Но чего он точно не говорил, так это то, что монах должен морить себя голодом… Многие крестьяне едят все подряд, потом остатки кладут монахам в чашу для подаяний. Они это делают из лучших побуждений, другой пищи у них просто нет. И попробуй не съешь! Здесь важно не нарушение запрета, а мое внутреннее состояние. Я голоден, поэтому будем считать, что у меня нет выбора.

– Очень верное замечание… – рассеянно заметил Тома.

Казалось, он что-то вспоминает, глядя на пламя очага.

– Иешуа тоже часто повторял: «Будьте прохожими».

Друзья принялись с аппетитом жевать мясо, продолжая обсуждение волнующих их вопросов.

Влажный северо-восточный муссон за стенами жилища трепал кроны старых тополей, гневно шелестел в ветках осин, срывая засохшие листья, тяжелыми волнами пробегал по священной траве дарбха. По мере усиления ветра голоса собеседников за завесой звучали все тише и неразличимей, пока их совсем не заглушил внезапно хлынувший проливной дождь.

Ноябрь 2018

Санкт-Петербург