Тень Хиросимы

Он побывал во многих странах и видел много лиц. Видел беспристрастно и несколько иначе, чем остальные. Он не был судьёй поступкам и словам – судья всегда сопричастен, хотя бы тем, что он подвержен тем же чувствам и тайным желаниям. И не был зеркалом. Зеркалу необходим образ, иначе оно не будет отражать. Его просто не было в сценарии, как сказал Цивилиус. Он был свободен, как никто другой на сцене жизни.

Казалось бы чего ещё надо? Озорничай и делай глупости, не ведая последствий. Шути и флиртуй. Наскучило здесь, беги дальше. Тебя не одёрнет строгий режиссёр. А зрители примут как за удачную импровизацию. И наградят сверх всякой меры щедрым Об-роком.

Что же тебе ещё надо, Тень? – спрашивал он сам себя. Он не мог забыть загадку своего появления здесь. Его преследовал шрам, оставшийся в памяти – ожог рождения. И он один из многих, многих тысяч, кто ощущал на себе свежесть сквозняка, иногда залетающего невесть откуда. И так же неожиданно пропадающего, оставляя в воспоминаниях образ чего-то светлого и чистого. Нечто лёгкое и невесомое в нём самом тянулось к сквозняку, как тянется к источнику света земной мотылёк. Тянется, невзирая на опасность сгореть. Видимо, руководствуясь одним девизом: «Лучше мгновенно сгореть в лучах света, чем боязливо метаться и прозябать во тьме».

Лёгкий толчок прервал мысли Тени.

– Приехали.

Он вышел из машины и огляделся. Столица напоминала о себе редкой россыпью утлых домиков душелюбов и новым кварталом, возвышающимся белым утёсом в нескольких километрах отсюда. Прямо перед ним дружелюбно плескалось море. Оно накатывалось широкой волной на песчаный пляж, оставляя после себя быстро высыхающую глянцево мокрую поверхность.

Тень блаженно потянул носом. Куда мы все бежим. Зачем?.. Мы? Странно, раньше я употреблял слово «они». Мы? Выходит, и я ударился в непонятные бега. Неизвестно куда и зачем.

Он шёл по самой кромке, разделяющей сухой и мокрый пляж. На ровном песке осталась неровная цепочка его следов.

Мы?

Тень, пройдясь вдоль берега, быстро вернулся в машину.

– Домой.

Очутившись в полумраке своего красивого и уютного дома, живописно разместившегося в пальмовой роще (говорят, некогда он принадлежал важному сановнику того, свергнутого режима), Тень постоял некоторое время посреди комнаты в нерешительности, затем подошёл к бару.

Глаза скользнули по ярким этикеткам и остановились на графине с соком.

Небольшой садик; над головой безжизненно повис полосатый тент, спасающий от жгучих лучей, но не от тропического, насыщенного влагой зноя. Тень сидел в плетеном кресле у открытой в дом двери, сквозь занавески вырывались спасительные струи воздуха, рождаемые вентилятором, и отрешённо смотрел в пустоту.

Мысли путались и скакали, подобно белкам на ветках: для стороннего взгляда бесцельно.

Люди, разные только внешне, – мысль Тени перепрыгнула на очередную ветку и задержалась на ней, будто прислушиваясь к упругому покачиванию. – А по сути своей мы очень похожи, словно дети одного источника. – Ему вспомнился один оппонент из касты Служителей, прислуживающий в одном из местных храмов: «Нет, люди разные. Как корни тянутся в разные стороны, так и мы имеем разное происхождение, родовые, культурные и исторические связи. Сравните культуры и вероисповедания. Внутри одного сообщества – я с вами соглашусь, и то с натяжкой, ведь духовные ценности подвержены расколу и различным течениям…»

Тень махнул рукой, как будто отмахиваясь от назойливого насекомого.

Споры, споры – конца края им нету, – вздохнул он и отпил из стакана ароматный сок из местных плодов. – Да не разные мы, отбросьте всё наносное и нажитое! Всё искусственное и надуманное. И что же? Вот бриллианты. Большие и маленькие, великие и незаметные, имеющие разные истории своего происхождения и кровавого восхождения к своим вершинам – коронам, скипетрам и ожерельям, а в основе, если приглядеться внимательно, одна и та же кристаллическая решётка. Кому-то очень хочется, чтобы мы были разными. Нам? Может быть. В каждой культуре за яркими разноцветными ширмами скрываются одни и те же устремления, явные и тайные желания…

Тень потянулся. Потом поднялся из кресла и прошёлся по балкону, не выходя за границу тени, отбрасываемой безмолвствующим тентом. Мысль, повертев головой, перепрыгнула на другую ветку.

У Бороды начали появляться сомнения? Плохо это или хорошо? – Он всегда представлялся ему могучим локомотивом, увлекающим вперёд многочисленные вагоны. – Но разве локомотив не меняет направления… а река? – неожиданно промелькнуло в голове. – Тогда кто укладывает рельсы?.. А впрочем, – Тень в нерешительности остановился возле кресла и, недолго думая, сел, нога на ногу, – он всегда был страстной и увлекающейся натурой. Чего в нём больше: неудержимых эмоций или разбивающей все препятствия духа мысли?

Перед внутренним взором Тени с яркостью и чёткостью диапроектора промелькнули различные ипостаси Гонаци.