Тень королевы, или Слеза богини

— Пока, — сказала тетя Женя и сделала шаг к выходу из нашей тесной каморки.

Остановилась и повторила:

— Хорошо подумай, Ира.

— О чем?

— Обо всем. А Лешку пока не трогай. Если он тебе не нужен, пускай отвыкает. Нечего ему зря дергаться.

Я осталась одна. Медленно собралась, закрыла дверь и побрела на улицу.

Ни с какой подругой я встречаться не собиралась. Мне просто хотелось немного побыть одной и подумать о жизни. Или ни о чем не думать вообще.

Я вышла на оживленный бульвар и огляделась. Народ торопился к метро, но я не захотела сливаться с толпой. Над городом еще не начали сгущаться веселые майские сумерки, воздух был насыщен свежим резким запахом влажной земли, и я остановилась, жадно вдыхая.

Весна — самое бесовское время года.

Именно весной мной начинают овладевать мечты, которые в другое время года кажутся абсолютно неосуществимыми. Именно весной мне начинает казаться, что моя жизнь вот-вот переменится к лучшему. Что вот сейчас я, наконец, пойму, чего же я хочу и куда мне нужно двигаться, чтобы этого достигнуть. Что, начиная с этой весны, все в моей жизни пойдет по-другому.

По-правильному. По-праздничному.

Но одна весна сменяется другой, а все остается по-прежнему.

Моя прогулка изрядно затянулась, и домой я попала уже в начале одиннадцатого.

Проходя мимо подъезда, в котором жил убитый сосед, я втянула голову в плечи. Почему-то мне было стыдно.

На скамейке сидела незнакомая мне женщина и тихо плакала. Сначала я хотела пройти мимо, но все же замедлила шаг. Постояла в нерешительности и осторожно приблизилась к ней.

— Вам плохо? — спросила я участливо.

Женщина подняла голову. Ее лицо было мне незнакомо. Впрочем, я не могу похвастаться особенной наблюдательностью. Вполне возможно, что она живет в нашем доме.

— Плохо, — ответила женщина и снова расплакалась. Уже громче.

Я присела рядом с ней и взяла ее за руку.

— Могу я чем-то помочь?

— Нет, — ответила женщина, всхлипывая. — Мне теперь никто не может помочь.

— Хотите воды?

— Хочу, — ответила она.

— Тогда давайте зайдем ко мне, — предложила я. — Выпьете воды, умоетесь…

— Вы живете в этом доме? — перебила меня собеседница.

— Да. Только не в этом подъезде.

— А Казицкого вы знаете? То есть…

Женщина громко всхлипнула и поправилась.

— Знали?

— Казицкого? — медленно переспросила я. По коже побежали мурашки.

— Юру Казицкого! Он жил в этом подъезде!

— А вы ему кто? — спросила я.

Женщина беспомощно пожала плечами:

— Формально никто… Мы собирались пожениться, но не успели…

И она разрыдалась.

Я обняла ее за плечи и принялась укачивать, как ребенка.

Ну почему меня преследует эта проклятая история! Я хочу обо всем забыть! У меня собственных проблем выше крыши! У меня папа больной!

Благоразумнее всего было бы встать со скамейки и уйти домой, предоставив женщину ее собственной судьбе. Именно это я и сделаю.

Я поднялась с места и сказала:

— Ну, что же вы? Идемте!

Женщина покорно встала и пошла следом за мной.

Нет, все-таки я идиотка.

Дома я первым делом проверила, ел ли папочка. Ел. Только не разогревал ничего. Ладно, слава богу, что не забыл о приеме пище. Уже прогресс. Раньше забывал.

Я пошла в спальню, тихонько постучала и приоткрыла дверь.

Папочка лежал на кровати и смотрел в потолок. На мое появление он не отреагировал.

Я бесшумно прикрыла дверь и вернулась на кухню. Женщина сидела за столом и смотрела в окно. Я опасливо выглянула наружу. Тело, слава богу, увезли. Но из глаз бывшей невесты Казицкого все равно бежали слезы.

Я достала из холодильника бутылку вина и разлила его по бокалам.

— За помин полагается водку пить, — объяснила я, — только у нас водки нет. Выпьем.

Женщина молча взяла свой бокал и единым глотком осушила его. Я отпила совсем чуть-чуть. Я быстро пьянею.

— Представляете, — сказала женщина, не отрывая от окна мокрых глаз, — мы сегодня встретиться договорились. Я пришла, а Юрки нет… Ждала, ждала, за ним поехала. Думала, такой скандал закачу! А у него дверь опечатана.

Она закрыла лицо совершенно мокрым носовым платком. Ее плечи затряслись.

Я ушла в свою комнату и вернулась назад со стопкой отглаженных носовых платков.

— Возьмите, — сказала я, и подвинула стопку женщине. — Ваш совсем мокрый.

— Спасибо, — прошептала женщина.

— Меня зовут Ира.

— Юля.

— Мне очень жаль, что мы так знакомимся, — сказала я искренне.

— Мне тоже.

Женщина всхлипнула и яростно высморкалась в сухой носовой платок.

Она была не очень юной. А может, мне так показалось из-за поплывшей косметики? Но она определенно была милой. Знаете, есть такие женщины, к которым сразу проникаешься симпатией. Неизвестно, с какой стати. Просто так.

— Как это случилось? — спросила Юля.

— Я не знаю, — ответила я, опустив глаза.

— Соседка сказала, что Юру зарезали.

Я промолчала.

— Господи, бред какой, — сказала женщина больным голосом. — Юру зарезали! Юру! Да он в жизни мухи не обидел! Кто мог его зарезать? За что?

— Я его совсем не знала, — сказала я наконец. — Дом большой, соседей много. А чем он занимался?

— Юрочка был лингвистом.

— Лингвистом?

— Да. Он работал в институте истории языка и литературы.

— Переводчиком что ли? — не поняла я.