Тень креста

В ясный, безоблачный день крест над нидаросским храмом Христа продолжал бросать свою тень на дома и улицы столицы, но живущие в ней норвежцы и их потомки не могли бы назвать её чёрной или зловещей. Всё на свете имеет свою обратную сторону — тень, и в том дар Господень, как два глаза, две руки, две ноги и семь цветов радуги.

__________________________

1. Domine Iesu, dimitte nobis debita nostra, salva nos ab igne inferiori, perduc in caelum omnes animas, praesertim eas, quae misericordiae tuae maxime indigent (лат.) — О, милосердный Иисус! Прости нам наши прегрешения, избавь нас от огня адского, и приведи на небо все души, особенно те, кто больше всего нуждаются в Твоём милосердии.

2. Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace (лат.) — Вечный покой даруй им, Господи, и да сияет им свет вечный. Да почивают (они) в мире.

3. In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen (лат.) — Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь

Глава 15

15. Из прошлого в настоящее, ради будущего.

Сегодня зима впервые показала Нидаросу свой холодный нос. Лился ледяной дождь, оставляя хрупкий покров на уже остывшей земле. Мокрые горожане скользили по улицам, как лыжники по снегу — упасть не считалось бедой или напастью. Кто-то из упавших смеялся, а кто-то — поминал Бога всуе.

Не смотря на все перипетии погоды, Эйра Толковательница Рун дожидалась выхода Огге из дверей церкви на улице. После утренней молитвы у послушника выдалось свободное время, и он решил прогуляться по округе. Волк-оборотень найден и наказан, но на душе у Огге не становилось спокойнее — смутные предчувствия и сомнения продолжали терзать послушника, как будто он, не желая и не понимая сам, ждал какой-то трагедии или внезапной драмы. Какой? С кем? Когда?

При ближайшем рассмотрении Эйра не выглядела такой старой, как могло бы показаться с первого взгляда. Серое и прокопченное тряпьё лишь скрывало всю сохранившуюся привлекательность женской фигуры. Походка прорицательницы всё ещё оставалась грациозной. Даже, слегка прищуренные, голубые глаза Эйры не утратили внутреннего задора и проницательности. Огге показалось, что Эйре так проще жить и заниматься своими прорицательскими делами, когда окружающие считают её изрядно пожившей, и, следовательно, умудрённой всяческим опытом. Эйра всегда и у любого способна была вызывать ощущение доверительности и надёжности. Холод не смог заставить Эйру согнуться, как и судьба, не сделавшая её своей рабой.

Толковательница Рун жила одиноко — никто не видел и не знал её родни, а семьи у Эйры никогда не было. Она вся казалась окутанной великой тайной, потому многие нидаросцы считали Эйру колдуньей или ведьмой, и никто не осмеливался ей перечить. Но все знали Толковательницу Рун, как верную служительницу старых богов. Руны давали ей эту возможность и власть. Когда Огге, наконец, появился на церковной площади, Эйра неспешно приблизилась и высказала послушнику свою просьбу, чему Огге крайне удивился — его просила сама Эйра Толковательница Рун, которая никогда и ничего не просит:

— Огге, внучек, мне нужно поговорить с тобой. Прошу, не отказывайся… Это важно и для тебя, и для меня одинаково. Иди за мной и будь моим гостем.

Огге не стал противиться и последовал за Эйрой. Хижина Толковательницы Рун находилась на самом краю нидаросского застенья — у самой воды. Изнутри хижина Эйры отличалась аскетизмом одиночества. Одинокий очаг, одинокий стол, единственное узкое окошко. По стенам развешены пучки пахучих трав, в углу кадь с водой, но табуретов было два. Эйра, не суетясь и не делая лишних движений, усадила послушника за стол и подвинула к нему кружку горячего травяного отвара, приправленного мёдом. И в полутёмном помещении сразу стало тепло и уютно: горел очаг, потрескивая сухим хворостом, придающим дыму приятный запах, питьё оказалось вкусным и бодрящим. Щёки Огге, бледные от уличной непогоды, порозовели, в ожидании предстоящего разговора. И Эйра, убедившись в том, что непритязательному Огге хорошо и привольно, начала его сама.

— Скажи, отважный Огге, откуда у тебя на ладони руна Турисаз, которую я называю Турс, — спросила Эйра, расположившись напротив послушника. — Знаешь ли ты, что она значит и для кого является путеводной звездой?

— Почему отважный, матушка Эйра, — спросил Огге голосом, полным удивления. — А знак этот есть у всех мужчин нашего рода. Дед мой тоже имел такой.

— Почему отважный, спрашиваешь ты, Огге сын Свана и внук Гуннара Бесстрашного? — стала пояснять Толковательница Рун. — Потому что только самые отважные и умелые воины Гаулара, как и всего Согне-фьорда, издревле метят себя этим знаком. Почему отважный? Твоя ряса и крест не собьют меня с толку, ты — воин, а не монах. Ты — защитник, а не святоша у ног Распятого Бога. Меня-то не обманешь, внучек…

— Так что же значит эта метка на руке? — спросил Огге, смущённый проницательностью Эйры. — Ты знаешь больше меня, матушка Эйра. Расскажи!