Тень «Курска» или Правды не узнает никто

— Во-во. Потому и не поймешь, плакать или смеяться, когда 15 августа — то есть, когда твой прототип, настоящий Колесников, ещё писал в девятом отсеке свою вторую записку! — главком Куроедов сообщил, что спасательная операция прервана из-за того, что все спасательные суда сорвало с якорей. С каких якорей, Дима?! Во всем мире суда, работающие с глубоководной техникой, уже давно оснащены системой динамического позиционирования со спутниковой привязкой, позволяющей им удерживаться в точке ведения работ без всяких якорей!

— Что я могу тебе на это сказать? Я знаю, что «Курск» должен был быть укомплектован спасательным снаряжением подводника (ССП), включающим в себя изолирующие дыхательные аппараты ИДА-59М, гидрокомбинезоны СГП-К с емкостью всплытия и парашютную систему ПП-2, что позволяет осуществлять выход из затонувшей подлодки методом свободного всплытия с глубин более 200 метров. Но было ли оно на лодке и почему им никто не воспользовался, этого я сказать не могу. Может быть, об этом как раз и рассказывает вторая записка Колесникова… Если, конечно, она и вправду была.

— Перед самым вылетом в Североморск я смотрел телепередачу, посвященную трагедии «Курска», и там было сказано, что председатель Комиссии по расследованию причин катастрофы Клебанов подтвердил: да, была и вторая записка капитан-лейтенанта Колесникова, объясняющая причины трагедии. Хотя вдова Дмитрия — Ольга — не получила в свои руки ни одной из них. А вице-адмирал Владимир Доброскоченко упоминал в одном из своих интервью ещё и о записке, которая предположительно принадлежит капитан-лейтенанту Рашиду Аряпову. Хотя вполне возможно, что речь идет об одной и той же записке. То есть — Колесникова.

— Да-а, молодец Дмитрий Романович. Герой… И вообще, не чудо ли наша Россия? Смотри — какая бы подлая власть в ней ни воцарялась, а она все равно продолжает растить мужественных и чистых сердцем ребят. Вот о ком сегодня нужно писать книги! Такого героя, как Колесников, не выдумаешь…

— И как тебе с его именем? Легко ли, как когда-то пели, жить «за себя и за того парня»?

— Спрашиваешь! Мы ведь были знакомы с Димкой, он меня даже называл в шутку своим «брательником». Ну, а кроме того, фамилия Колесников и без того непростая — сегодня она уже в третий раз заносится в мартиролог послевоенного подводного флота России! Так, насколько я помню, ещё 8 апреля 1970 года в первой нашей катастрофе на атомной подводной лодке К-8 погиб старший матрос Колесников. Спустя тринадцать лет, 23 июня 1983 года, на атомном подводном крейсере К-429 погиб мичман Колесников. И вот теперь — капитан-лейтенант Колесников…

— Да, ты должен быть очень смелым человеком, чтобы продолжать называть себя этой фамилией… Впрочем, это касается и самой подлодки. Ведь моряки знают, что имена судов не бывают случайными. «Как назовешь корабль, так он и поплывет», — гласит старинная морская примета.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну… Ты ведь слышал о том, что имя предопределяет и судьбу его обладателя? Так вот — это распространяется не только на людей, но и на корабли, особенно на те, которые названы именами старых полководцев. Говорят, что, воспринимая такие корабли как часть самих себя, духи заслуженных адмиралов переселяются на них, чтобы помогать, упреждать и командовать ими так, как они бы это делали при жизни, в полном соответствии со своими прошлыми привычками и основываясь на немалом опыте.

— Ну скажешь!.. Это ведь только гипотеза. Хотя и любопытная.

— Может быть, конечно, и гипотеза, но сохранился целый ряд свидетельств, подтверждающих, что пренебрегать ею не стоит. Так, в одной из своих статей историк российского флота Владимир Шигин пишет, что, по воспоминаниям участников русско-японской войны, служивших на броненосце «Адмирал Ушаков», дух экипажа этого корабля был, в отличие от настроя большинства иных кораблей эскадры, на редкость боевым. Они говорили, что в кают-компании броненосца висел большой портрет адмирала, и на корабле существовала весьма необычная традиция: при принятии всех ответственных решений брать «добро» у портрета. При этом было замечено, что лицо Ушакова время от времени как бы меняло свое выражение. По этому выражению и определялось отношение адмирала к испрашиваемому совету. Все были убеждены, что в портрет вселилась душа покойного адмирала, которая и помогает в управлении кораблем.

— Это вообще на фантастику похоже…