Тень 'Курска', или Правды не узнает никто

"...Приезжаем на остров, - рассказывает он. - Место, я вам должен сказать, райское: зеленый островок, на нем рыбацкая деревушка... И удивительный воздух - свежий, морской. Я все поражался: откуда такой на озере? Пришли к старцу. Он живет на краю поселка в древней избушке, утонувшей в зелени. Пока мы стояли и ждали, я насчитал 17 лип. И ещё запомнилось: стая белоснежных голубей на крыше... Короче говоря, стоим, ждем - нас человек десять там набралось, у каждого какие-то свои вопросы. И тут выходит его келейница, матушка Валентина, пухленькая такая невысокая женщина, и говорит: "Болеет батюшка. Не тревожьте его, пожалуйста. Встать он не может. Но не беспокойтесь: без помощи он никого не оставит. Вы напишите ему записки с просьбами, я отнесу и вам передам его ответы". Все стали писать, и мы тоже написали, что ждем благословения. Ждем, волнуемся. Наконец доходит очередь и до нас. Выходит келейница: "Батюшка вас благословляет..." Мы, понятно, благодарим и уже собираемся уходить, а она добавляет: "Но ещё просил вам передать, что скоро Россия вынесет большую скорбь. Будет сильный взрыв на ядерном объекте в море с большими жертвами". И ещё раз повторила: "12 августа будет взрыв на ядерном объекте в море..."

- Ну, и как тебе наша "сплетница"? - остановился за моей спиной куда-то проходивший в это время Гусаков.

- Да вот, - показал я на развернутые страницы, - завтра в море взрыв произойдет.

- А-а, ты об этом пророчестве... Ну, если бы все опубликованные нами предсказания сбывались, то уже бы ни меня, ни тебя и ни самих этих предсказателей и на свете не было. Так что ты особенно всему этому не верь, хотя это иной раз и любопытно, - и, увидев в коридоре кого-то из нужных ему сотрудников, он крикнул: "Алексей, погоди минуточку!" - и вышел из комнаты, а я продолжил листать подшивку.

"И все-таки, - промелькнуло где-то в подсознании, - надо будет завтра посмотреть новости. А вдруг старец не ошибается?.."

В конце дня в редакции состоялся небольшой импровизированный сабантуй по случаю возвращения из командировки широко известной всем своими сексуальными мемуарами Машки Исламовой. Откуда-то появилось шампанское, тонкие стаканы и чашки, коробка конфет...

- Я вижу, у нас новичок? - отхлебнув из стакана глоток шампанского, заметила она меня. - Новый член-корреспондент...

- Но-но-но-но! - пригрозил ей пальцем Гусаков. - Смотри у меня! Он ещё не прошел испытательного срока.

- Вот тут его как раз и надо хватать! - хищно улыбнулась она. - А когда заматереет, тогда его голыми руками уже не возьмешь, поздно будет.

- Ничего, обойдешься, - хмыкнул Гусаков. - В твоем арсенале и так на пустоту не пожалуешься...

Посидев минут двадцать в компании с Исламовой, народ начал потихонечку разбегаться и, воспользовавшись случаем, улизнул от греха подальше и я.

Погода на улице стояла чудесная. После нескольких, испорченных надоевшими дождями, сырых и холодных дней было приятно пройтись по московским улицам, бесцельно заглядывая в наполненные ненужными, но красивыми вещами витрины многочисленных шопов, разглядывая стоящие у обочин и на тротуарах блестящие иномарки и бросая украдкой взгляды на длинноногих, броско одетых девиц. Не думая ни о каком конкретном маршруте, я шел, сворачивая в первые попавшиеся переулки, и какое-то время спустя, сам не заметив, как, увидел себя стоящим перед Курским вокзалом. "Вот ведь, подумалось мне тогда с усмешкой, - прав был Веничка Ерофеев, когда утверждал в своей поэме "Москве - Петушки", что куда ни нацеливайся, а все равно окажешься на Курском вокзале".