Тень летучей мыши

Как и многие, он не любил незаконченных дел. А в деле Алексея Горохова, которое он посчитал закрытым, все же просматривалась щель. И вот сегодня ему выпал шанс лично подышать на штамп и присобачить его к последней странице дела: закрыто. Он снова в свойственной ему манере подумал: «Еще не перевелись живые люди, с которыми можно было посплетничать о мастере перевоплощений».

Малышев обладал отменной памятью. Он нашел дом Горохова, не заглядывая в бумаги; небольшая часть их лежала у него в перчаточном ящике. Эта двухэтажка напомнила ему здание железнодорожного вокзале Ясногорска, мимо которого он проехал несколько минут назад: стены желтого цвета, крыша традиционного коричневого.

Он припарковал машину впритирку с песочницей, тихо и в стиле рекламы порадовавшись за жителей этого аккуратного дворика: «Ничего себе! Все детям». Тут были и качели, и карусель с «ручным приводом»; на таком барабане, как этот, Малышев в детстве, держась за штангу, набегал не один десяток километров. Видимо, теплотрасса проходила под детской площадкой, и снега на ней не было.

Малышев, прихватив тощую папку, закрыл дверцу «кайенна» и вошел в подъезд. Для начала позвонил в квартиру капитана Горохова, будучи уверенным, что соседка, силуэт которой он заметил в окне на втором этаже, продолжила наблюдать за ним в дверной «глазок». Глянув на часы, он позвонил в другую дверь. Приличие соседки измерялось парой мгновений. Она открыла дверь и застопорила ее ногой. Стоя в проходе, она дожидалась приветствия. Малышев поздоровался и спросил, не знает ли она, куда ушел Алексей Горохов.

– Уехал, – тотчас отозвалась женщина, возраст которой Малышев определил как пенсионно-неопределенный. – Уехал в столицу. Работать.

– На заработки, значит.

– Вы меня не поняли. Его снова призвали на службу. Он же военный.

– А что конкретно он сказал, когда уезжал? Он специально вас предупредил?

– Я присматриваю за его квартирой. Почту забираю – он «Известия» выписывает, единственный из нашего дома. Алексей Михайлович сказал... – Женщина пошевелила губами, дословно припоминая фразу: – «Мне светит работа по специальности».

Она назвала дату, которая точно соответствовала прибытию Горохова в клуб. Она еще что-то сказала, но Малышев пропустил ее слова. И вдруг встрепенулся.

– Простите, что вы сказали?

– Я говорю, что оба очень похожи.

– Нет, до этого.

– У Алексея Михайловича был гость. Я подумала, что брат. Очень похожи. Оба рыжие, бровастые. В тот вечер он заходил ко мне. Не покачивался, но я заметила: хорошо приложился. К бутылке, – уточнила она, засомневавшись в умственных способностях Малышева.

Не зря Малышев прихватил с собой фотографию Горохова, сделанную на базе. Он показал ее соседке. Та моментально кивнула:

– Да, это он.

Малышев выдохнул. Не облегченно, но с чувством завершенной работы. Теперь ему здесь было делать нечего. Он поблагодарил соседку, сел в машину и поехал в обратную сторону.

Но, как это нередко бывает, червь сомнения начал точить его сердце. Он что-то пропустил из рассказа соседки, но что именно? Конечно, в первую очередь его насторожил гость («тоже рыжий»). Может быть, действительно брат? Родных братьев у Алексея Горохова нет, тогда двоюродный?.. С другой стороны, если бы Горохов был брюнетом, то Малышев избежал бы мучающего чувства: «Оба брюнеты». Или блондины. Но соседка даже не засомневалась, опознав Горохова по фотографии. «Да, это он».

* * *

В этот раз Сергей Марковцев не стал предупреждать Ханкина – где он и Султан Узбек, куда они собираются. Что толку? Казалось, полковник ГРУ записывает телефонные звонки своего коллеги и «подшивает» их к делу, для отчетности. Марк полагал, что очень точно, пусть даже на эмоциях, он выразил свою мысль, и случилось это в богатом доме генерала милиции Трохименко. «Военные разведчики реально оценили обстановку: я вам ничем не помогу, а вы можете спасти и меня, и репутацию ГРУ, попади я в руки грузинской контрразведки. Вы руководствовались паникой, или паника взяла вас за горло, а вами правил трезвый расчет ГРУ. Они там моментально сработали. Честь и хвала им».

И вот сейчас, как будто Ханкин, как аист, пролетал над крышей резиденции, раздался звонок от него. Марк недовольно сморщился, но на звонок ответил:

– Да?

– Ты где?

– Я на пикнике, мамочка. Извини...

Ханкин перебил его, предчувствуя неприятности и по ходу корректируя вопрос:

– Где вы?

– У Ячевских на даче.

Ханкин грязно выругался и повесил трубку.

– Кто звонил? – поинтересовался Узбек.

– Леша Ханкин, – ответил Марк, как будто речь шла о приятеле. – Выговорил за то, что не поставили его в известность. Знаешь, я начал понимать Ханкина. Логика его проста, как сон рыбы: если не ты притянешь к себе Кознова, то я-то наверняка.

Султан тотчас забыл об этом разговоре.

* * *