Тень Лучезарного

За пару лиг до крайних домов расстроившейся столицы, которая вместе с замком, устремленным в серое небо шпилями, раскинулась на единственном плоскогорье на левом берегу Малиту, но уже перекинулась и на правый берег, подобралась даже к далеким белым скалам, из припорошенного снегом, словно седого от древности придорожного трактира высунулся пузатый калам и, как шесть или десять лет назад, крикнул на всю улицу:

– Неужели вельможная девица Камаена Тотум проедет мимо заведения доброго старика? А ведь ореховый отвар уже на столе! И медовые тянучки! И лепешки с изюмом! И даже капелька сладкого араманского позапрошлого года!

– Не проедет, – улыбнулась Кама, ловко спрыгнула на присыпанный песком лед, оставила лошадь у коновязи, схватила горсть снега с жердины, чтобы освежить лицо, и вслед за Орсом вошла в заведение. Там ее и ждал Касасам. Обнявшись и глотнув и в самом деле все такого же терпкого напитка, каким он был и в детстве, Кама прошептала улыбающемуся даку:

– Касасам, я вижу тревогу на каждом лице здесь, но не вижу отчаяния.

– Те, кто потерял все, потеряли и отчаяние, – пожал плечами Касасам. – Знаешь, я тут со многими говорил, да и без разговоров вести долетают и кружатся над головой. Если так сложится, что нынешняя беда не сгрызет эти горы вместе со всеми, кого приютил Лапис, то они все здесь так и останутся. Прижились, приросли, припали. Это и в самом деле хорошее место. Одно из лучших в Анкиде. Но и для тревоги тоже есть причина. Ты ведь не просто так об этой встрече просила? Могли бы переговорить и позже. В чем твоя тревога? О чем хочешь предупредить?

– С Сином говорила, – все так же тихо произнесла Кама. – Он предостерег меня. Обратил внимание на две сложности, которые могут стать бедой. Не на то, что я должна тут сделать, это я и сама знаю, а о том, что нужно сделать отдельно от всех прочих забот. Одна из этих сложностей целиком моя, она касается Процеллы и того, что ей удалось оживить после беды, случившейся с Игнисом. Вторая касается тебя, Касасам.

– Слушаю тебя, принцесса! – покосился на Орса даку.

– Мне от Орса скрывать нечего, – улыбнулась Кама. – Он не посланник Энки и не сердечная ломота, а просто друг, на которого я могу положиться.

– Вот ведь как, – скорчил постную гримасу великан. – Вроде бы радоваться должен, на меня могут положиться, а вот сердечную ломоту не обещают. Я, конечно, и так не хотел бы, чтобы из-за меня что-то у кого-то болело…

– Ладно, – остановила разглагольствования великана Кама, положив ладонь на его огромный кулачище. – Времени мало на разговоры. Послушай главное, Касасам. Помнишь, мы были у твоего знакомого южнее Иалпиргаха. Там, где расстались?

– Ты о Кривом сейчас говоришь? – нахмурился Касасам. – Помню. Светлая ему память. Редкой вредности был человек, но вредность – это как скорлупа у ореха. Она ж не для еды, а для вида. Для вида и для защиты.

– Для вида и для защиты, – согласилась Кама. – Мы купили у него четыре горшка, внутри которых оказалось заключено то ли хитрое колдовство, то ли изощренное ремесленное умение. Они нас выручили, эти горшки. Могут выручить и еще раз. А могут принести беду. Кривой сказал, что их делали лучшие атерские колдуны.

– Лучшие или не лучшие, не знаю, – нахмурился Касасам, – но ходил Кривой за этими горшками куда-то к озеру Зумви. Я бы туда теперь не сунулся. Да и далеко это. Очень далеко. Даже для Кривого было далеко, а уж для нас теперь…

– Два горшка сохранилось у нас после того похода, – прошептала Кама. – Но они остались у Эсоксы, и что с нею, я не знаю. Син сказал, что это ремесло не удалось захватить Храму Света. Более того, мастер, который творил подобную ворожбу, должен быть в Лаписе. Возможно, он остался всего один.

– Понятно, – кивнул Касасам. – Думаю, разыщем мы его. Хотя и непросто будет. Об этом, я так понимаю, знать никому не следует? Найдем. Я всех мудрецов знаю, так что… Но ты ведь не только это хотела сказать?

– Да, – понизила голос Кама, – твоя сложность этим мастером не исчерпывается. Есть еще кое-что. И здесь тебе потребуется вся твоя осторожность. Не только мы будем его искать.

– А кто же еще? – насторожился Касасам.

– Кто-то из Эрсет, – ответила Кама. – Или же из нынешнего Ардууса. Надо удвоить, утроить осторожность.

– Удесятерим! – пообещал Касасам.

– Если они есть, они будут следить за мной, – прищурилась Кама.

– Значит, и я буду следить за тобой, – улыбнулся Касасам.

– Вот и славно, – поднялась Кама и, как и в детстве поклонившись трактирщику, вышла на улицу.

…И вот теперь она шла, ведя коня в поводу, через огромную толпу людей, все так же узнавая сотни знакомых, называя их имена и кивая всем прочим. Гул сопровождал ее, хотя большая часть любопытствующих видела не долгожданную принцессу, а только ее спутника, что возвышался над толпой на две головы, и это добавляло в людской говор изрядную толику раздражения, видно, многие помнили великана свея, какое-то время властвовавшего в замке шесть лет назад. Поэтому еще не миновав и половину толпы, Орс довольно громко объявил: