Тень мачехи (СИ)

— Пойдем, ничего с твоим Пашкой не случится, — сказал Купченко, беря Тамару под руку. И пообещал: — Таня, будь спокойна, я со всей ответственностью отнесусь к кофетерапии, никому помереть не дам.

Улыбнувшись, Таня пошла к кабинету Инессы Львовны. Несмотря на все пережитое, она чувствовала, как силы возвращаются к ней, ведь еще немного — и всё устаканится. Она сможет усыновить Павлика, и Юра будет рядом… И даже если Макс действительно продаст аптеки и сбежит с деньгами — что ж, значит, не вернется, и это уже плюс. В конце концов, она готова заплатить за удовольствие не видеть его больше. Дороговато, конечно, получается — ну и плевать, у нее ещё кое-что осталось, проживет.

Настроение поднялось. Татьяна постучалась в дверь Вяземской и шагнула внутрь с улыбкой:

— Здравствуйте, можно?

— Таня! — Инесса Львовна вскочила из-за стола и понеслась к ней с распростертыми объятиями. Крепко прижала Татьяну к себе, бормоча: — Ну, слава Богу, слава Богу… Я то уж испугалась…

— Всё позади, Инесса Львовна, — Таня погладила ее по спине и высвободилась.

— Ну, ты садись, садись, рассказывай!

— Ох… Фирзина на меня заявление написала, представляете?

— Да знаю, — всплеснула руками Вяземская. — О покойниках, конечно, нельзя говорить плохо, но она…

— Запутали ее, — перебила Таня. Рассказывать о предательстве Макса ей не хотелось, и она поспешила заговорить о другом: — Но теперь я свободна, так что завтра могу выйти в свою смену. И Павлика я теперь усыновлю, ничто меня не остановит.

Заведующая помрачнела. Вернулась за свой стол, села в кресло, не поднимая глаз. Тане стало тревожно.

— Что-то не так? — спросила она.

— Как тебе сказать… — Вяземская взяла со стола шариковую ручку, рассеянно покатала ее в пальцах. И посмотрела в упор на Татьяну. — Я не могу допустить тебя до работы. Новицкий не даст.

Таня побледнела:

— Его диагноз неверен! — воскликнула она.

— Я тоже так думаю, — вздохнула Инесса Львовна. — Но он сказал — ты обманула его. И что тот приступ на работе был не первым. И что в полиции ты выдала ещё два, с похожей клиникой. Я сейчас не буду укорять тебя за враньё. Но ты работаешь с людьми. Где гарантия, что приступ не случится, когда ты, к примеру, держишь на руках маленького ребенка? Что тогда будет, Таня?…

— Вы хотите меня уволить? — упавшим голосом спросила Татьяна. На нее словно бетонную плиту опустили: ведь еще минуту назад казалось, что уже не может случиться ничего плохого — а теперь ее лишают любимой работы. Но в то же время она понимала — Инесса права. Не важно, какова природа Пандоры — важно, что приступы участились. Пандора является, когда захочет, и сделать с этим ничего нельзя. Пока — нельзя.

— Таня, я не собираюсь тебя увольнять, — сказала заведующая. — Я предлагаю тебе взять больничный и обследоваться. У меня есть связи в Москве, там хорошие, опытные психиатры. Ты сможешь лечь в клинику — а здесь оформить больничный у Костроминой, думаю, она не откажет. Если ты психически здорова, никто даже не узнает, что ты была на обследовании — я об этом позабочусь.

— Я не лягу в психушку, — замотала головой Татьяна. — Нет смысла. Я уверена, что эти приступы — реакция на сильный стресс, это что-то, сидящее во мне с детства. Я обращалась к психоаналитику…

Рассказывая о Пандоре, она старалась говорить спокойно, но дрожь, бившая ее — сникшую, обнявшую себя за плечи, будто в попытке согреться и ощутить поддержку — рвала ее слова. Зубы стучали, и Таня поднялась, налила из кулера воды в белый пластиковый стаканчик. И нечаянно расплескала ее, когда пальцы слишком сильно сжали тонкий пластик. На темно-зеленом свитере Тани расплылось мокрое пятно. Вяземская подошла, протянула ей носовой платок.

— Таня, послушай, я тебе верю. Но в твоих же интересах опровергнуть диагноз Новицкого. Если ты получишь психиатрическое заключение о том, что здорова, тогда сможешь делать всё, что хочешь. И на работу выйти, и ребенка забрать. Ты же понимаешь, что сейчас тебе его никто не отдаст?

Таня хватанула ртом воздух. Это был удар, которого она не ожидала. Не веря в свой диагноз, она даже не допускала мысли о том, что ущемленное самолюбие Новицкого может напрочь сломать ей жизнь. Но теперь поняла — может, и не только ей. Мальчик попадет в детдом, а ее мечта о материнстве разобьется… Разобьётся в куски!

— Но как же так, Инесса Львовна? — растерянно спросила она. — Ведь это несправедливо! Это просто дичь какая-то!

— А как ты хотела? Посмотри на ситуацию со стороны: ты бы доверила своего сына шизофренику? Думаю, нет. Поэтому и закон таков. А Новицкий уже влепил тебе диагноз, теперь его нужно снимать. Мой тебе добрый совет: обратись к другому специалисту, пройди полноценное обследование…

— Как я могу быть уверена, что мне дадут положительное заключение? — взорвалась Демидова. — А вдруг они всё-таки решат, что я психически нездорова? Что потом? Вы же понимаете, как сложно снять такой диагноз! Почти невозможно снять!