Тень мачехи (СИ)

— Да после вашего Славки я Павлика в лесу нашел, он лежал на обочине, еще бы полчаса-час, и не стало бы у вас сына! — взорвался Залесский. — Как вы потом жили бы с этим Славкой?

— Перестаньте! — Марина съежилась, зажала ладонями уши.

Юрий глянул на нее искоса, нервно дернул плечами:

— Я-то перестану. А вы?

____________________

*Шараборин — легкомысленный

**На заборе расписаться — совершить побег

***Алямс-тралямс — иронический ответ, означает «что с дураком разговаривать»

****Шапиро — адвокат

15

Эсэмэски от Макса всегда напоминали шифровку — как, например, прилетевшая сейчас: «15 мин, к.палата?».

Таня написала ему номер своей палаты и сгребла с карточки лото горсть коричневых бочонков.

— Извини, пожалуйста, мне нужно идти, — сказала она Павлику.

— Ну вот, а я уже начал выигрывать, — разочарованно заныл найденыш.

— Тогда будем считать, что я тебе продула.

Он довольно захихикал и тут же закашлялся — долго, с надрывом, будто болезнь выколачивала из его груди остатки зараженного воздуха. Татьяна потрогала его лоб, коснулась горящих щёк тыльной стороной ладони и, глянув на часы, нахмурилась: у парня явно температура, жаропонижающие не справляются. Повысить дозу? Не стоит, лучше заменить препарат. И антибиотик должны были уколоть полчаса назад, где этих медсестёр черти носят?

— Я загляну к тебе завтра утром, — пообещала она.

— И мы доиграем, да?

— Да, мой хороший. А пока постарайся поспать, это полезно. Сейчас тебе укол сделают и давай-ка на боковую. Иначе долго не выздоровеешь.

Лицо парнишки вытянулось, глаза погрустнели. «Почему так? — удивилась Таня. — От предстоящей экзекуции, или же от нежелания покидать больницу?» И поняла, что ей самой не хочется отпускать мальчишку. Здесь он хотя бы на глазах, о нем заботятся, его кормят, лечат. И, если понадобится, она может защитить Пашку. А что будет, если его выписать?

Помрачнев, Таня вышла из палаты, чуть не столкнувшись с медсестрой Тамарочкой, невестой Витьки Купченко, руки которой были заняты лотком со шприцами.

— Ну как он? — спросила та. — Татьяна Евгеньевна, я тут подумала — у меня от племянника столько игрушек и книжек осталось, может, принести их этому мальчику? Он же долго лежать у нас будет. Я всё дезрастворами обработаю, вы не думайте…

— Тома, неси всё, что не жалко, — улыбнулась Таня и заторопилась в гинекологию — пятнадцать минут до приезда мужа пройдут быстро, и если она задержится, Макс будет злиться.

«Ну и что? Ты же собралась поставить ему ультиматум, — холодно напомнил внутренний голос. — Если он запретит тебе взять приемного ребенка, ты потребуешь развод. Небогатый выбор для Макса. Так что злость все равно будет. И какая разница — градусом меньше, больше?»

В ее палате только что помыли, и запах хлорки разъедал воздух, висел в пространстве отцветающим безвременником. Ядовитые токи были жесткими, словно вдыхаешь наждачную бумагу, и Таня поспешила открыть окно. Стайка отчаянных снежинок ворвалась в палату, но бессильно растаяла на лету.

Муж вошел по-хозяйски, без стука. Равнодушно кивнул, будто вернулся из магазина на кухню, где Таня возилась и до его ухода. Плюхнул на стол пакет:

— Тут одежда твоя, и ноутбук, как просила. Виноград без косточек взял. И что за странная фигня про игрушки для пацана?

— К нам мальчик поступил, я для него просила, — кротко ответила Таня, наблюдая за мужем исподволь. Щетина кустами, багровеющие сосуды склер, жвачка — мать была права, он снова вчера напился.

— Тань, к вам каждый день мальчики-девочки поступают! — фыркнул Макс. — Давай каждому по десять игрушек покупать? Будем очень добрые, но очень бедные.

Он раздраженно обвел взглядом палату. Углядев возле окна стул, потащил его за спинку, повернул, чтобы сесть лицом к жене. Закрыл фрамугу, забурчал, присаживаясь:

— Дел сегодня невпроворот. Что у тебя?

Это прозвучало сухо, с ноткой нетерпения. Таня вдруг подумала: а не попроси я приехать, он появился бы в больнице? Или ему все равно, что с ней происходит, и спрашивает он только для проформы? В душе поднялась обида. Нужно сдержать ее, попытаться поговорить спокойно.

— Да ничего хорошего, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Сделали выскабливание. И Яна сказала, что с каждой беременностью риск возрастает. Ничего, я пролечусь, и буду пытаться снова. Только в этот раз, прошу тебя, давай обследуемся полностью. Сходим к генетику, сдадим кровь…

— У меня все в порядке, — раздраженно сказал Макс.

— Слушай, не надо так относиться к этому. Ребенок — это важно! Янка вообще сказала, что если и в следующий раз случится то же самое, я могу умереть!

— Янка твоя без царя в голове, — огрызнулся он. — Сказала она… Послушай, что я тебе скажу. Если у нас ничего не получается, зачем себя мучить? Ты думаешь, мне приятно слышать про то, что моя жена рискует здоровьем? А если что-то случится — мне ребенка одному воспитывать? Нет, спасибо. Давай прекратим эти попытки и будем жить, как жили.

— Макс, скажи честно: ты хочешь ребенка?

Муж посмотрел на нее исподлобья. В карих глазах испуганным зверем метнулась неуверенность.