Тень мечей

Всматриваясь в горизонт на востоке, она вдруг почувствовала беспокойство, которое часто скребет душу, когда за тобой кто-то наблюдает. Сирийская принцесса обернулась и впервые увидела дерзкого полководца, который однажды похитит и ее сердце, и отцовское королевство. Ей удалось сопротивляться очарованию Саладина даже дольше, чем она рассчитывала, но погоня за недостижимым лишь подстегивала Саладина. Несколько месяцев Саладин преследовал ее по пятам, осыпал драгоценностями после одержанных побед и стихами, исходящими из трепещущего от любви сердца. Наконец Ясмин сжалилась и в одну из безумных безоблачных ночей раскрыла ему свои объятия на пляже с белым песком у золотистой реки Барада. Девушка еще никогда не чувствовала себя такой живой, как той ночью, когда их сердца бились и его губы жадно липли к ее дрожащей плоти, как будто он хотел испить из нее всю жизненную силу.

Нет. Довольно воспоминаний. Как говорили великие последователи суфизма своим ученикам в ханаках[45], прошлое — иллюзия, оно, словно мираж в пустыне, манит тех, кто сбился с пути мудрости и свернул на путь вечного смятения и потери. Единственное, что существует, — вездесущее сейчас. Прошло время, и страсть, связавшая Саладина и Ясмин, угасла.

— Ты думаешь, что эта еврейка метит на место султанши, — сказала Михрет. Это был не вопрос, а утверждение.

Ясмин вышла из задумчивости. Неужели ее удел отныне — одиночество? Дворец — роскошная тюрьма, а пышногрудая рабыня с нежным языком — единственная настоящая подруга?

— Не смеши, — ответила Ясмин, закрывая книгу своих нежелательных воспоминаний. — Замыслы девчонки приведут ее в могилу.

Михрет улыбнулась и наклонилась вперед.

— Ни одна женщина не сравнится с тобой, — сказала она.

Ясмин разберется с этой еврейкой, всему свое время. Сейчас у нее есть более насущные дела. На вечер она отложила дела государственные и поцеловала рабыню в нежные губы.

Глава 14 МОСТ ЧЕРЕЗ РОНУ Лион, Франция — 1190 год от Р.Х

Совсем как Бог в Книге Бытия, Ричард Львиное Сердце взглянул на дело рук своих и остался доволен. Он стоял у кромки Роны во Франции и оглядывал огромное войско, собранное со всей Европы. Двадцать тысяч человек откликнулись на призыв Ричарда отправиться в новый крестовый поход. Мужчины бросили свои поля и семьи, чтобы принять участие в священной кампании. Разумеется, Ричард осознавал, что большинством его воинов движут совсем не религиозные мотивы. В его войске было много молодых мужчин, которым отказали в наследстве в пользу старших братьев, и теперь они рассчитывали заявить свои права на земли и богатство, отвоевав их. Ричард мог побиться об заклад, что к нему присоединился не один преступник, желавший избежать наказания на родине и надеявшийся вернуться героем, которому благодаря священной войне спишут все прегрешения. Тем не менее Ричарда Львиное Сердце мало волновало, кем раньше были эти люди. Аристократами или жалкими ворами — они все встали под знамена его великого благого дела.

Посредством дипломатических маневров, за которыми наблюдал сам Папа Римский, Ричарду удалось привлечь в свои ряды сопротивляющихся европейских королей. И сейчас войско Ричарда Львиное Сердце и армия короля Филиппа Августа из Парижа, его давнего скандального приятеля, стояли в окрестностях изумительного города Лион, чтобы перейти мощную реку. Это их первый шаг в долгом судьбоносном походе к Святой земле и раю.

Волновались не только люди, — у всех было такое ощущение, будто весь мир готовится к этому великому походу. Над головой — голубое безоблачное небо, а в небе — солнце, которое, казалось, приветствует его славное дело. Рона ревела перед могущественным повелителем, словно вознося из самых недр земли хвалу его отваге, а французские холмы, покрытые буйной растительностью, обещали процветание и щедрость тем, кто пройдет по их тропинкам во имя славы Христа. Даже птицы, веселые синие сойки и малиновки, воспевали грядущие победы.

Самое время произнести речь. Ричард выехал на середину массивного деревянного моста, переброшенного через Рону, поднял вверх меч — огромная толпа святых воинов притихла.

— Братья мои во Христе, внемлите мне! — воскликнул он. — Сегодня мы начинаем священную миссию, которая может иметь единственный финал: мы освободим Иерусалим от язычников и окропим Гроб Господень их кровью!

В толпе раздалось приветственное ликование. Слова Ричарда лишь подтвердили, что эти люди, многие из которых никогда ранее не покидали своих деревень и ферм, готовы отправиться в великое путешествие в далекие страны, чтобы в конце его вернуться домой героями. Внуков поразят рассказы о жестокости варварских орд, с которыми их дедов послали воевать, и о доблести слуг Христовых перед войском Люцифера.

Ричард, как всегда, черпал силу из низкопоклонства толпы. Он никогда не чувствовал себе таким полным сил, как в те моменты, когда овладевал вниманием и сердцами подданных.