Тень мертвеца. Последнее дело Фан Му

Все три жертвы являлись «знаменитостями». И эта внезапная «слава» была вызвана так называемыми злодеяниями покойных при жизни. После обнародования информации в СМИ их поступки стали достоянием общественности и быстро превратились в горячую тему для обсуждения на каждом углу. Под руководством и приукрашиванием медиа их «злодеяния» многократно раздувались: от случайности или упрямства до объектов всеобщего осуждения. Были те, кто резко осуждал, и те, кто угрожал насилием. Однобокое общественное мнение в одночасье сделало простых людей врагами всего народа. О дурной славе Вэй Минцзюня и Цзян Вэйли можно и не упоминать, но после того, как Хоу Юнмэй сгорела заживо, У Чжаогуан тоже пострадал под тяжестью общественного мнения. Помимо бесконечных статей в печатных СМИ, о нем и сером микроавтобусе «Улин» неоднократно рассказывали по телевидению и радио. Особенно в интернете, где сующие нос в чужие дела собрали личную информацию У Чжаогуана, а затем предали ее огласке. Были обнародованы самые разные данные – от номеров мобильного и домашнего телефонов до домашнего адреса и места работы, и даже информация о жене, дочери и родственниках У Чжаогуана. Судя по тем веб-страницам, которые Ян Сюэу скачал и распечатал, почти на каждом портале внутренних новостей были соответствующие ссылки. В крупных поисковых системах стали популярными такие ключевые слова, как «У Чжаогуан», «владелец Улин» и «пожарный проезд». Особенно это касалось интернет-форумов, где каждый пост о пожаре в «Фуду Хуачэн» сопровождался большим количеством ответов. Например: «Да чтоб вся его семья сгорела заживо», «Бессовестный автовладелец должен поплатиться», «Подонок! Умри!» и множество других ужасающих слов. Если б гнев, обрушившийся на У Чжаогуана, был преобразован в тепловую энергию, сам он не просто превратился бы в обугленный труп, от него не осталось бы даже горстки пепла.

Подобный общественный резонанс, когда все говорили о допустимости убийства, нашел очевидное воплощение в Вэй Минцзюне, Цзян Вэйли и У Чжаогуане, и именно эта всеобщность побудила убийцу сделать из этих троих цели для демонстрации «справедливости и правосудия». Неоспоримо, что такое общественное мнение, направленное на жертв, значительно усилило мотив убийцы. В некотором роде его замысел вполне совпадал с потребностью общества в эмоциональном катарсисе. Другими словами, то, что совершил убийца, – это то, чего желала общественность. По сути, преступник стал представителем и исполнителем воли общества. Возможно, не только в глазах убийцы, но и в глазах всего общества убийство этих троих, хоть и нарушило уголовный закон, не противоречило нормам морали. Тот факт, что мать Юй Гуана назвала его «благородным рыцарем», возможно, как раз и являлся воплощением этих настроений.

В-третьих, схожий способ совершения преступлений. На первый взгляд все три убийства разные. Жертвы умерли от геморрагического шока, утопления и пожара. Однако сквозь поверхностные признаки все же можно найти общие черты. Первое: убийца был в перчатках, в капюшоне и позаботился о том, чтобы убрать следы. Второе: предполагалось, что убийца приезжал на места преступлений на автомобиле, поскольку каждое убийство требовало перевозку определенного количества предметов, таких как сейф, водоналивной мешок, канистры с водой или бензином и других. Третье: некоторые орудия преступления имели одинаковую природу. И в деле об убийстве в «Фуминь», и в деле о поджоге в «Фуду Хуачэн» убийца использовал диэтиловый эфир для усыпления жертв и такой же (или похожий) желтый скотч для связывания рук и ног. Примечательно, что в деле средней школы Д. он использовал палку, чтобы жертва потеряла сознание, в то время как в двух последующих делах был применен диэтиловый эфир. Это, вероятно, свидетельствовало о том, что убийца размышлял о степени риска и коэффициенте надежности преступного «почерка» в серии преступлений и намеренно усовершенствовал его, выбрав наиболее эффективный и безопасный метод.