Тень на обороте

Малич дернул ртом, забрал флягу и начал гулко глотать, не спуская с меня ненавидящих глаз. На его мертвенно-белых скулах, под разводами грязи, вновь проступал румянец. Блондин поднялся, сдергивая с ременных петель самострел и, выцелив в небе беспорядочно болтающуюся «тряпку», всадил в нее болт. Раздался мерзкий вопль; «тряпка» стала падать…

— К мосту!

И мы побежали. Поковыляли изо всех сил, цепляясь друг за друга. Догнавшие нас «тряпки» пикировали сверху, обдавая смрадом, от которого слезились глаза и жгло легкие. Малич сшибал их мечом. Мы с Эвваром изредка доставали кинжалами. Эввар пытался пустить пару-другую «огнебоев», но каждый раз получал горстку пепла, разлетавшегося бесполезным пыльным облачком.

А потом по периметру острова заскользил планер. Земля вокруг дороги разом заворочалась, выплевывая в небо сгустки синего пламени; пламя текло и стелилось в воздухе дрожащими нитями, не давая планеру зайти над островом. Однако тот упрямо вился поодаль, и когда оттуда заметили нас, земля вновь стала трястись, но уже взметываясь и застывая крутыми волнами за нашими спинами, задерживая почти настигших нас убров.

Через мост мы перекатились на одном дыхании, лишь в последний момент спохватившись и устояв на самом его краю, не ступив на полную вечерних теней землю. Планер описал сверху круг и трескучая, белесая, присыпанная пушистой изморозью, дорожка побежала от наших ног дальше, через сторожевой остров.

Оказывается, есть специалисты по «ледяным мостам» получше Эввара с его фамильным достоянием.

* * *

…В круглых мелких шарах, небрежно рассыпанных по серебряному блюду на каминной полке, переливается плененный свет. По рамам шпалер, по балкам и занавесам бегут отблески. Несколько шаров положены в чашки подсвечников, вместо свечей. В камне, на почти прогоревших дровах, лениво извивается сытый огонь.

Света достаточно. И теней хватает. Потому так трудно различить лицо сидящего напротив собеседника. А может, и не поэтому. Отчетливо видно только, как сухая, узловатая ладонь размеренно оглаживает деревянную кабанью голову на подлокотнике кресла.

— …сожалею о произошедшем. Альвен Эввар, поддавшись свойственному ему нетерпению, нарушил договоренность. Он знал, что острова Оборотней под запретом и их посещение в планы не входило.

Я рассматривал свои руки. Почему-то костяшки пальцев были ссажены напрочь и запеклись грязноватыми корками. Под пропитанным бальзамом бинтом левая ладонь нестерпимо чесалась.

— …счастье, что вовремя подняли тревогу, когда вы задержались сверх оговоренного срока.

— Скажите, а зачем вам маг Кассий? — спросил я невпопад, когда мне надоело плавать в сумятице теней и недоговоренностей.

Ставор замолчал. Как-то очень значительно замолчал, явно не планируя делать удивленное лицо, отрицать или дежурно переспрашивать, что я имею ввиду.

— Я понимаю, что для вас мы — сущие дети, но нельзя же считать нас настолько наивными. Не могу поверить, что маг вашего уровня прозябает в провинции и озабочен только расширением земель, пригодных для крестьянских пашен. Наверняка у вас есть заботы позначительнее…

Ставор внезапно искренне засмеялся:

— О, пусть вы не ребенок, но вы так молоды! Откуда вам знать, что я считаю прозябанием? Пожив слишком долго, утрачиваешь массу иллюзий. Вам трудно понять, мальчик, но плодородные земли меня и впрямь чрезвычайно волнуют. Гораздо больше, чем вопросы, которым озадачен Ковен или Император.

Я ему верил. И не верил.

— Если бы вы не хотели, чтобы мы совались на запрещенные территории, то приказ был бы отдан Маличу, а не Эввару. К тому же… Эта внезапная находка бумаг в пещерах чересчур драматична. Сомнительно, что за столько лет никто не навестил этот укромный угол. Он, между прочим, находится в относительно безопасной части острова. Да и сырость давно уничтожила бы все эти бумаги, даже упакованные в кожу…

Ставор все еще улыбался. Вот теперь я это различаю в тенях хорошо. Хотя в улыбке его нет и толики веселья.

— Они хранились в моей библиотеке, — наконец сознался маг. — Все эти годы. Мы нашли их практически сразу после исчезновения Кассия.

— И вы не отдали их Эввару?

— Не хотелось поощрять его затеи. В одиночку он бы погиб.

— А почему не отдали мне?

— Это было бы прямое принуждение. А Ковен вряд ли одобрит столь бесцельное использование ваших возможностей.

— Вас беспокоит мнение Ковена?

— Судьба Кассия не является для меня приоритетной.

— А что является?

Ох, зря я так. Будто в терновнике оказался. Выбрался еле живой из чужого цепкого взгляда. Ободравшись до костей.