Тень на обороте

— Мы не вернемся? — Эввар сел напротив, ссутулился, вытянул ноги в истоптанных башмаках. Подошвы их, из прочной драконьей чешуи, оказались изъедены почти до дыр.

— Искренне надеюсь, что нет, — с сердцем ответил я. — Во всяком случае, без меня.

— Он так и останется там лежать…

— Эввар, — опасливо ворочая прикушенным языком и оттого не очень внятно, проговорил я, — тебе не показалось, что лежащее там тело не совсем… тело?

— Я не… — Маг вдруг притих, задумавшись.

Я и сам только сейчас стал способен адекватно оценивать произошедшее и выделить те странности (из шквала обрушившихся на нас там), которые касались непосредственно находок. Я видел лежавшее на плитках храма тело. Но оно словно было частью иллюзии. В нем не хватало важной составляющей, которая делает даже мертвого чем-то реально существующим. Из него словно изъяли некий элемент… И потому даже некроманты не смогли обнаружить погибшего.

Маг Кассий закончил свой путь там, под расплывшейся крышей чужого святилища, это вне всякого сомнения. Но что с ним стало на самом деле?

— Это тот… та тварь убила его? — Эввар стискивал кружку, не замечая, как выплескивается вода от все еще сотрясающей его дрожи.

— Не знаю.

— Оно ведь что-то сказало…

— Нет, тебе показалось, — солгал я, избегая его взгляда. Безопаснее таращиться за борт.

— Показалось? — удивился Эввар, поразмыслил и огорченно вздохнул: — Да, наверное. У него ведь был зашит рот. Да и что он мог сказать?

— Я не знаю. — Это правда, хотя пылающая вязь слов так и горит в моей памяти.

Я не знаю. Но догадываюсь, что получил ответ на вопрос, который Кассий задал истукану много лет назад.

Бурлит и пенится вода за кормой, такая привычная, прохладная, пахнущая йодной свежестью. Эввар подсаживается рядом, неловко улыбается, поглаживая растрескавшийся черный посох Кассия. Тот выглядит древним, но прочности не утратил.

— Я хочу поблагодарить тебя, Райтмир.

— Да не за что.

— Нет, есть за что… За… В общем за все, и за… за мужество.

Я его не понял. Посмотрел озадаченно. А Эввар подтянул к себе полотняный мешок, что небрежно лежал под скамьей, распустил кожаные ремешки и вытащил на свет…

Сверкающая сфера в прозрачном кубе ларца слепила и жалила. Я резко отшатнулся. С сухим стуком брякнулся о палубу сбитый посох.

— Ох, прости! — сильно смущенный и испуганный Эввар торопливо запихивал куб в мешок. — Я подумал, что она совсем утратила… Как же тогда?..

— Эввар, а можно пояснее?

— Я оставил его на корабле, — после паузы тихо признался Эввар. — Думал, что это будет страховка… — Маг мельком криво усмехнулся. — Оправдание моей трусости, если вдруг станет слишком невыносимо, и я не решусь идти дальше. Всегда будет возможность сказать себе, что я заботился о тебе… Если поводок затянется, ты ведь погибнешь… Но ты все шел и шел. Наверное, это было больно…

Я молчал, не шевелясь, уставившись на него. Почему-то казалось, что стоит отвести взгляд, как нечто важное разрушится. Эввар тоже смотрел прямо и ясно.

— А потом мы зашли слишком далеко и… Не знаю, как это случилось, но, похоже… Похоже, ты свободен.

Мы все еще не сводили друг с друга глаз. Я похолодев, а он… Пусть он считал, что поводок лопнул на островах — это не имело значения. Главное — ему все известно. И что это значит?

— И я подумал, что тебе нужно знать об этом, — серьезно закончил Эввар.

Потом поднялся и ушел на нос корабля, к «замороженным», постукивая подобранным посохом. Полотняный мешок остался лежать у моих ног.

* * *

Корочка на поджаренном куске рыбы казалась янтарной — светилась изнутри и пластинчато ломалась с легким хрустом. По белому мясу текли золотистые дорожки лимонного масла с пряностями. Пахло одуряющее…

— А вот кому еще рыбки только что с огня? Из моря да прямо в масло! Опомниться не успела! — щекастая торговка в чистом переднике ловко выхватывала длинной вилкой шкворчащие и плюющиеся золотыми искрами ломти.

Я отползал от соблазнительного прилавка задом, как застенчивый краб. Отяжелев от сытости, но не в силах отвести жадного взгляда от все новых порций благоухающего яства.

— Яблоки пьяные в карамели! — немедленно принялись искушать с другой стороны.

Закончить свое земное существование в пьяной карамели, видно, пришлось яблокам, которые не удостоились почетной участи плавать в стеклянных чашах, навязчиво расставленных повсюду. Впрочем, и те и другие плоды пользовались успехом.

Мимо пронеслась очередная стайка гуляк в двуцветных масках: с одной стороны белое лицо с другой — черное. Маски сбились набекрень и казалось, что шеи у людей неестественно вывернуты.

— Эй, горожанин! Айда прыгать!

Ну да. Только и осталось. Хотя…

На берегу пруда, куда вытекала одним краем деревенская площадь, разожгли костры и выкопали ямы, одни щедро набив хворостом, другие выложив, словно мозаикой, ракушками, чтобы залитая вода не уходила. Над хворостяными ямами клубился сизый дым.