Тень-на-свету

Подождал, пока тело перестанет биться в конвульсиях, тяжело поднялся, оттер кинжал от следов черной крови пучком травы. Заметил баньши, которая смотрела на его руки, зажимая рот обеими ладонями.

– Алена?

Она помотала головой, точно пыталась стряхнуть наваждение.

– Аленушка?

Она развернулась и побежала по полю прочь. Геор догнал ее почти сразу, упал вместе с ней в мягкие всходы. Алена вырывалась, била по груди маленькими кулачками, попадая по свежим царапинам, заставляя Геора шипеть сквозь зубы от боли, а потом обмякла в его объятиях.

– Все хорошо, хорошо… Все… Уже все… Не бойся… Я убил нечисть…

– Я тоже… – всхлипнула Алена. – Ведь и я…

У Геора волосы зашевелились на голове: она права. Но все-таки это совсем другое.

– Ты не нечисть, – горячо прошептал он. – Нет, ты не нечисть. Ты живая. Алена. Аленушка…

Геор прижался горячими губами к ее прохладному гладкому лбу. Аленка затихла, только дрожала и тихонько вздыхала.

Глава 26

– Надо уходить, – сказал Геор, когда баньши немного успокоилась. – Сможешь перевязать мне плечо?

Царапины, оставленные когтями, тоже кровоточили, но это – ерунда, куда сильнее беспокоила рана на плече. Острые зубы полевки вырвали кусок плоти, кровь текла не переставая, и уже немного лихорадило. Одно хорошо: полевка не ядовита, а значит, антидот не понадобится. В любом случае мешочек с зельями остался в деревне, как и рюкзак с одеждой. Возвращаться нельзя: если жители изначально и были зачарованы нечистью, те времена давно прошли. Сейчас они действовали по доброй воле, поставив собственную выгоду выше человеческой жизни. Но это уже дело мастеров-аналитиков, пусть решают, как поступить с жителями деревни, какие заклятия к ним применять, а Геор свою работу выполнил.

Он рвал рубашку на лоскуты, а Алена, хмурясь, перебинтовывала рану. Хмурилась от того, что кровь проступала сквозь новые и новые слои ткани.

– Больно?

– Ничего.

«Кровью не истеку, и ладно», – мысленно добавил он. Задерживаться нельзя: жители могут вернуться. Придется пешком идти в сторону ближайшей станции и уже там попытаться утром сесть на электричку. Геор мрачно хмыкнул, когда представил, в каком виде они ввалятся в вагон – полуголый мужик с пропитанной кровью повязкой и растрепанная девица. Как бы полицию не вызвали… Хотя, возможно, это лучший вариант.

Через лесок срезали дорогу к железнодорожным путям и пошли вдоль них, стараясь держаться вблизи деревьев. Рана на плече пульсировала, но в целом Геор чувствовал себя сносно: трансмутация, превратившая его в охотника, помогала и здесь. Другой бы на его месте давно свалился от болевого шока и потери крови. Алена, шедшая впереди, переживала, беспокойно оглядывалась, предупреждала о ямах и кочках: она в темноте видела гораздо лучше охотника.

Под утро пошел дождь. Когда первые прохладные капли коснулись кожи Геора, он почувствовал облегчение. Дождь бодрил и придавал сил, но потом вдруг усилился, превратился в настоящий ливень, и даже кроны деревьев не могли удержать потоков воды. Поднялся неистовый ветер, стволы скрипели и стонали, совсем как живые, листья, оторвавшись от ветвей, сыпались на головы вперемешку с кусочками коры. Нужно было где-то укрыться. Алена первая увидела небольшой сарайчик у путей, сколоченный из грубых досок, – довольное шаткое сооружение, но выбирать не приходилось. Дверь оказалась закрыта на висячий замок, но Геор просто вышиб ее вместе с петлями – трухлявое дерево поддалось с одного удара.

Неизвестно, кто и зачем поставил здесь лачугу. Может быть, смотрители или охотники. Внутри обнаружился стол, лавки, на полу валялись тюфяки, укрытые грубыми, зато сухими одеялами. Несколько дней стояла теплая погода, и они не успели напитаться сыростью.

Геор накинул на плечи Алены одеяло, в другое укутался сам. Обнял девчонку за худенькие плечики, притянул к себе.

– Устала?

Всю дорогу Аленка была молчалива, но ничего другого он и не ждал: такие переживания… Она подняла личико, показавшееся осунувшимся и бледным, лишь глаза будто сделались еще больше. Покачала головой.

– Замерзла? Голодная?

Она уткнулась лицом в его грудь. Голодная. Маленькая…

– Сейчас, сейчас, подожди… Давай приляжем, а то, боюсь, грохнусь на пол.

Геор старался говорить бодро, главное не показать ей, как ему тошно.

– Нет, я не буду тебя пить! – запротестовала Алена. – Тебе и так плохо!

Попыталась отстраниться, но Геор видел по глазам, уже научился понимать, что она очень и очень голодна, не ела ведь почти двое суток.

– Один глоточек, – примирительно сказал он и широко улыбнулся: вот, мол, смотри, свеж и полон сил.

– Один глоточек… – прошептала она.

Они легли на тюфяки, набитые соломой. Дождь стучал по крыше, по стенам, он звучал уже не угрожающе, а спокойно, умиротворенно, обволакивал и усыплял. Пахло сырым деревом, лесом, и от Аленки пахло лесом, молодыми листьями.

Геор зарылся лицом в ее волосы, а Алена устроилась на его здоровом плече, обняла худенькой рукой. Она взяла совсем немного его силы, но Геору, измотанному после бессонной ночи, потерявшему много крови, хватило и этого, чтобы провалиться в беспамятство.